Инструмент мягкого влияния: как нефтяные державы превращаются в глобальных медиаторов

В современном мире медиатором в международных конфликтах становится не только классическая дипломатия, но и нефтяные державы. ОАЭ, Катар, Оман и Саудовская Аравия всё чаще выступают в роли эффективных посредников на глобальной арене — от Южного Кавказа до Афганистана и сектора Газа. Прямо сейчас идут переговоры между лидерами Азербайджана и Армении, представители обоих стран посетили самые разные части мира для поиска общей основы для разрешения тяжелого почти 40-летнего конфликт. Сейчас встреча проходит в довольно новом месте – в ОАЭ, сообщает Cronos.Asia.

За последние полтора десятилетия страны Персидского залива превратились из региональных акторов-поставщиков углеводородов в востребованных посредников в самых разных конфликтах – от Южного Кавказа до Афганистана и сектора Газа.

Эта эволюция не случайна: на пересечении структурных преимуществ (география, капитал, отсутствие колониального "багажа") и продуманной дипломатической стратегии государства Залива создали уникальную "экосистему посредничества", в которой экономические интересы, мягкая сила и религиозно-культурная легитимность взаимно усиливают друг друга.

В результате ОАЭ, Катар, Оман и Саудовская Аравия стали не просто площадками для переговоров, а активными архитекторами процессуального мира – модели, где ключевую роль играет не разовая сделка, а постоянно поддерживаемые отношения между сторонами.

Структурные предпосылки: география, капитал и репутационный "чистый лист"

Расположенные на стратегическом перекрестке торговых и военно-политических маршрутов, страны Залива исторически выступали мостом между Востоком и Западом. Однако лишь после 2010-х годов, на фоне "усталости" традиционных посредников и роста собственных финансовых возможностей, они смогли превратить это положение в системный дипломатический актив.

Нефтегазовые сверхдоходы обеспечивают "быстрые дивиденды" для участников сделок – инвестиции в инфраструктуру (пример – проекты ОАЭ в Африке) или прямое финансирование гуманитарных инициатив (катарские выплаты гражданскому населению Газы).
Одновременно отсутствие колониального прошлого снимает исторические подозрения, которые нередко сопровождают западных переговорщиков, позволяя странам Залива позиционировать себя как нейтральных и прагматичных партнеров.

ОАЭ: медиатор-интегратор и "инвестор мира"

Абу-Даби опирается на формулу "мир — затем инвестиции — затем институционализация". Нынешние переговоры между Арменией и Азербайджаном весной–летом 2025 г. демонстрируют, как военный успех одной стороны (Баку) и политическая уязвимость другой (Ереван) могут быть направлены в русло сделок "win-win": ОАЭ предлагает обоим странам льготное финансирование логистических коридоров и зеленых энергетических проектов в обмен на приверженность всеобъемлющему соглашению. Конфликтное наследие Карабаха превращается в точку входа для долгосрочного экономического присутствия Эмиратов на Южном Кавказе, что повышает их статус и диверсифицирует глобальный инвестиционный портфель.

Оман: "тихий дипломат" на основе доктрины невмешательства

Мускат, опираясь на ибадитскую традицию консенсуса и отказ от публичной конфронтации, культивирует образ честного брокера. Трек переговоров "США – Иран" (с 2011 г.) и частичный обмен пленными в Йемене иллюстрируют, как сохранение каналов связи, когда другие их разрывают, повышает уникальность Омана. Методология "малых шагов" (обмен заложниками → локальное перемирие → обсуждение экономических стимулов) снижает порог для сопротивления и создает кумулятивный эффект доверия. При этом ресурсные ограничения султаната и отказ от жестких гарантий означают, что он остается "фасилитатором, а не гарантом": успех сделок зависит от воли сторон, а не от оманских рычагов давления.

Катар: Афганистан как "лаборатория" посредничества

Опыт Афганистана стал "лабораторией" катарского посредничества: еще в 2013 г. Доха разрешила открытие офиса Талибана, обеспечив себе уникальный канал к актору, с которым многие не желали публично общаться. Подписание Дохийские соглашения 2020 г. и эвакуационная операция 2021 г. закрепили репутацию Катара как единственного государства, которому доверяют одновременно Вашингтон и талибы.

Аналогично в Газе катарское финансирование социальной инфраструктуры и способность вести диалог с ХАМАС при молчаливом согласии Израиля позволили Дохе выступить ключевым модератором перемирия 2023–2025 гг. Тем самым Катар превратил "спорные связи" в дипломатический актив, создав модель мультиканального взаимодействия, где присутствует и гуманитарный, и финансовый трек.

Саудовская Аравия: от экономической помощи к политическому капиталу

Рияд традиционно использовал экономическую помощь как главный инструмент влияния, однако события последних лет показывают смену парадигмы. В ситуации обострения индийско-пакистанских отношений в 2025 г. Саудовская дипломатия, в тандеме с ОАЭ, предложила не просто финансовые гарантии, а институциональное сопровождение диалога по вопросам Кашмира и безопасности морских путей. Это пример того, как королевство пытается переосмыслить роль "энергетического кошелька" и превратить нефтяную ренту в устойчивый политический капитал, способный конкурировать с "катарской нишей" гуманитарного посредничества и "эмиратской нишей" инвестиций.

Сравнение с традиционными посредниками и "малые-но-гибкие" преимущества

Государства Залива выигрывают не за счет соперничества с великими державами, а за счет дополняемости. Их небольшие размеры и отсутствие амбиции навязывать идеологические пакеты делают их менее угрожающими; с другой стороны, ресурсы и готовность "платить за мир" отличают их от классических нейтральных акторов вроде Норвегии или Швейцарии.

В условиях, когда США или ЕС скованы внутриполитическими ограничениями, а региональные организации часто парализованы, страны Персидского Залива предлагают "легкую" инфраструктуру переговоров: быстрое решение визовых вопросов, безопасность делегаций, конфиденциальность, отсутствие публичного давления со стороны СМИ.

Каждая успешная медиация усиливает петлю положительной обратной связи: растет доверие → приходит новый кейс → накапливается экспертиза → увеличивается количество стран готовых обратиться.

Ограничения и вызовы модели стран Персидского Залива

Во-первых, "невмешательство" и "равная дистанция" не всегда совместимы с необходимостью обеспечивать выполнение соглашений. Когда конфликтующие стороны готовы к тактическому маневру, но не к стратегическим уступкам, посреднику без жестких рычагов трудно предотвратить рецидив насилия.

Во-вторых, параллельное участие государств Залива в региональных противостояниях (например, в Йемене или в соперничестве с Ираном) порождает критические вопросы о предвзятости. Наконец, внутренняя конкуренция между самими участниками переговорного процесса (Катар vs Саудовская Аравия; ОАЭ vs Кувейт) может создавать перекрестные сигналы для конфликтующих акторов и усложнять согласование форматов.

Глобальные последствия: "дипломатия Средних Держав" в многополярном мире

Рост посреднической роли стран Персидского Залива отражает более широкую тенденцию к "диффузии власти", когда эффективность и специализация важнее традиционной иерархии. Системно это проявляется в трех измерениях.

Первый – институциональное: создание специализированных центров (Anwar Gargash Diplomatic Academy, Doha Institute) поднимает профессиональный уровень кадров и превращает медиацию в экспортируемую услугу.

Второй – экономическое измерение: связывание мирного процесса с инвестиционными пакетами интегрирует экономические интересы сторон, делая срыв договоренностей дорогостоящим.

Третий – символическое: успешное посредничество служит "страховкой суверенитета" малых государств, позволяя им получать гарантии безопасности и привлекать внимание великих держав как "активов", а не "зон влияния".

Посредничество как бренд и актив

Посреднический успех государств Персидского залива – это не побочный продукт благоприятной конъюнктуры, а результат целостной стратегии, сочетающей финансовую мощь, культурно-религиозную привлекательность и институциональное инвестирование в навыки миротворчества.

Создав своего рода "дипломатический бренд", где доверие подкрепляется деньгами, а прагматизм – культурной близостью, персидские монархии закрепили за собой роль незаменимых фасилитаторов в эпоху, когда конфликты становятся многомерными, а традиционные посредники – многозадачными и перегруженными.

Их ключевой вклад – переход от транзакционной логики "сделка ради сделки" к процессуальной логике "отношения ради устойчивого мира". Чем дольше великие державы будут балансировать между внутренними ограничениями и внешними кризисами, тем значимее будут попытки таких посредников, способных быстро заполнять дипломатические вакуумы и превращать нестабильность окрестных регионов в платформу для собственного мягкого влияния.

Автор: Эльданиз Гусейнов, внештатный научный сотрудником Центра евразийских исследований им. Гейдара Алиева Университета им. Ибн Халдуна (Стамбул) // Специально для Cronos.Asia