24.04.2024 16:10

Политика, Новости

Что изменилось в отношениях между РФ и КНР после начала СВО и как это влияет на страны ЦА - часть 2

Присутствие Китая в сфере безопасности стран Центральной Азии будет только расти. И тому есть несколько причин.

фото: media-en.almayadeen.net

Учитывая возрастающую зависимость России от Китая, а также увеличивающуюся зависимость центральноазиатских элит от финансовых доходов из КНР, Пекин с годами будет все меньше нуждаться в российской помощи. Однако на текущем этапе превращение России в младшего партнера Китая ведет не к противостоянию в Центральной Азии, а напротив — к большему сотрудничеству.

Темур Умаров, научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии, в брошюре "Дружба за влияние. Как Россия и Китай уживаются в Центральной Азии" рассказывает, что изменилось в отношениях двух стран после начала СВО.

Продолжение. Первая часть - здесь.

Не без любимчиков

Центральная Азия важна для Китая еще по одной причине — как буферная зона между своей территорией и Афганистаном. Свою непротяженную границу с руководимой талибами страной КНР контролирует, однако Пекин беспокоил и беспокоит фактор Таджикистана — единственной страны региона, которая одновременно граничит и с Китаем, и с Афганистаном.

Армия Таджикистана считается самой слабой в Центральной Азии, что вызывает дополнительную тревогу, учитывая протяженную (1,3 тысячи километров) гористую и трудно контролируемую границу с Афганистаном. Таджикистан всегда отличался от остальных государств Центральной Азии — это не только единственное не тюркоязычное государство "пятерки", но и весьма нестабильное.

Период независимости в стране начался с гражданской войны (1992–1997 годы). Хотя нынешний политический режим Эмомали Рахмона выглядит устойчивым, в стране наблюдаются опасные тенденции, причем как во внутренней, так и во внешней политике.

Так, в Таджикистане сравнительно высоки риски терроризма и местного радикализма. Печальное подтверждение этому — теракт 22 марта в Подмосковье, когда выходцы из Таджикистана, присягнувшие на верность террористической группировке ИГИЛ-Хорасан, расстреляли посетителей концертного комплекса Crocus City Hall и подожгли здание.

В силу этих причин Таджикистан стал основным объектом экспорта китайских услуг по обеспечению безопасности. Уровень присутствия силовых структур КНР там беспрецедентен не только по региональным, но и по мировым меркам. В Таджикистане (точнее, в Ваханском коридоре на границе с Афганистаном) расположены две базы Народной вооруженной милиции КНР (武警部队) — единственные в мире за пределами территории Китая.

Впрочем, сотрудничество по линии Народной вооруженной милиции активно развивается и с другими странами региона. Китайские силовики постоянно контактируют со своими коллегами и проводят двусторонние учения под говорящим названием «Сотрудничество» (合作). В 2019 году, например, Народная вооруженная милиция КНР провела отдельные учения с соответствующими силовыми ведомствами каждой из пяти центральноазиатских стран.

Учений - тьма

В общем, в области региональной безопасности Пекин сотрудничает со всеми странами Центральной Азии. Например, вооруженные силы Кыргызстана были первыми, с кем Народная освободительная армия Китая (НОАК, 中国人民解放军) провела двусторонние учения (это было в октябре 2002 года).

В сумме с 2002 года КНР провела с государствами региона 12 двусторонних учений (для сравнения: Россия — 21). В многостороннем формате (по линии ШОС) всего было 22 таких мероприятия с участием Китая и хотя бы одной страны Центральной Азии. При этом КНР использует ШОС для проведения и собственных многосторонних учений со странами региона без участия России (например, так было в 2011 году в китайском Кашгаре и в 2013-м — в казахстанском Шымкенте). В то же время Россия по линии ОДКБ провела с Центральной Азией более 50 учений.

РФ опережает Китай и по другому показателю: за последние 30 лет Москва отправила в Центральную Азию в шесть раз больше вооружений, чем Пекин. Объяснение лежит на поверхности: армии стран Центральной Азии унаследовали оружие от Советского Союза и его надо как-то поддерживать в рабочем состоянии.

Тем не менее некоторые страны постепенно диверсифицируют поставщиков. К примеру, Узбекистан с 2014 года стал закупать больше (в денежном выражении) оружия в КНР, чем в России. А Туркменистан отошел от российско-китайской дуополии, наладив поставки из Турции.

Помимо прямого сотрудничества по линии военных и силовиков вопросы безопасности регулярно обсуждаются гражданскими ведомствами КНР и стран Центральной Азии. В среднем ежегодно Китай проводит в таком формате около десяти двусторонних встреч по вопросам безопасности.

Своя роль есть и у негосударственных игроков: в регионе действуют китайские частные охранные компании. Особенно заметны они в Кыргызстане, где активизировались после теракта 2016 года в посольстве КНР.

Дальше - больше

Присутствие КНР в сфере безопасности стран Центральной Азии будет только расти. И тому есть несколько причин.

Во-первых, это соответствует интересам самого Китая. При председателе Си Цзиньпине стабильность политического режима стала первостепенной задачей Пекина. Ради этого КНР готова практически открыто дискриминировать этнические и религиозные меньшинства в Синьцзяне и не опасается при этом ухудшения своего имиджа.

Во-вторых, сама Центральная Азия хотела бы ограничить доминирование России, сместив баланс в сторону других партнеров. Страны региона тяготятся огромной зависимостью от РФ. Однако пока ее уровень остается высоким, и потому региону приходится диверсифицировать свои связи максимально аккуратно.

В-третьих, за два года войны в Украине российские вооруженные силы дискредитировали себя. Как минимум Россия утратила имидж второй сильнейшей армии мира после США. Переброска российских солдат и техники с центральноазиатских военных баз в Украину, а также массовая (иногда принудительная) отправка мигрантов и заключенных на фронт — все это поставило под вопрос безоговорочность российских гарантий безопасности в странах Центральной Азии.

Соперничество и сотрудничество

Третья иллюзия, на которой строится представление о российско-китайском разделении труда в Центральной Азии, — это якобы тлеющая конкуренция между двумя державами. Согласно этой теории, конкуренция не будет перерастать в конфликт до тех пор, пока существует разделение труда.

С момента начала полномасштабной войны в Украине разговоров о том, что Китай вытесняет Россию из Центральной Азии, стало значительно больше. В этом ключе подавался первый после пандемии визит, который председатель КНР Си Цзиньпин совершил в Казахстан в сентябре 2022-го.

В подтверждение приводили цитату китайского лидера о том, что его страна "твердо поддерживает Казахстан в деле защиты национальной независимости, суверенитета и территориальной целостности". Другое доказательство — первый саммит "Китай плюс Центральная Азия", прошедший в мае 2023 года в Сиане.

Однако, как мы уже разобрались, четкого разделения труда между Россией и Китаем в Центральной Азии нет. Россия все еще влиятельна в экономике, а Китай целенаправленно расширяет присутствие в сфере безопасности. Признаков конфликта между Москвой и Пекином тоже не видно. Наоборот, с каждым годом страны все больше сотрудничают друг с другом.

В первую очередь Россия и Китай сходятся в своих политических интересах в Центральной Азии. Владимир Путин называет "работу в третьих странах" важным направлением взаимодействия с Китаем и признает, что у Пекина есть право расширять свой зонтик безопасности.

Уже второй год подряд в заявлениях по итогам двусторонних российско-китайских переговоров на высшем уровне отдельно подчеркивается сотрудничество Москвы и Пекина в Центральной Азии.

В 2022 году после встречи Си и Путина в Пекине эта формулировка звучала так: "Россия и Китай выступают против действий внешних сил по подрыву безопасности и стабильности в общих сопредельных регионах, намерены противостоять вмешательству внешних сил под каким бы то ни было предлогом во внутренние дела суверенных стран, выступают против "цветных революций" и будут наращивать взаимодействие в вышеупомянутых областях.

А в 2023-м в заявлении по итогам государственного визита Си Цзиньпина в Москву лидеры провозгласили: "Стороны готовы укреплять взаимную координацию по поддержке стран Центральной Азии в обеспечении их суверенитета и национального развития, не приемлют попытки импорта “цветных революций” и внешнего вмешательства в дела региона.

Приоритет для обеих держав — поддерживать стабильность авторитарных режимов в Центральной Азии и не позволять им слишком сближаться со странами Запада (прежде всего с США). Все проблемные вопросы стороны решают по мере возникновения. Даже увеличение китайской активности в сфере безопасности, похоже, не особо тревожит Москву, потому что ее интересы совпадают с китайскими. Скорее всего, Москва рассматривает происходящее не как вызов, а как возможность разделить с Пекином бремя ответственности.

От слов к делу

На практике сотрудничество тоже видно. В сфере безопасности взаимодействие между Россией, Китаем и странами Центральной Азии в основном проходит по линии ШОС. Однако и вне этой организации существуют трехсторонние форматы сотрудничества — к примеру, китайские военные делегации посещают российские военные объекты в регионе.

В экономической сфере за последние два года самый очевидный пример косвенного взаимодействия Китая с Россией в центральноазиатском регионе — это бурный рост торговли "пятерки" с обеими соседними державами. Основная причина — война в Украине и антироссийские санкции. КНР официально не присоединилась к ограничительным мерам, но при этом их соблюдает.

Одновременно с этим Китай остается (со всеми мерами предосторожности) на российском рынке: увеличивает торговлю несанкционными товарами и поставляет подпадающую под рестрикции продукцию через третьи страны (в основном через государства ЕАЭС).

Масштабы экспорта Китая в Россию через Центральную Азию можно отследить, зеркально сравнив торговую статистику стран. Другое доказательство — растущие контейнерные перевозки из Китая транзитом через Казахстан. Также журналисты-расследователи в нескольких материалах доказали, что через Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан в Россию попадают китайские товары двойного назначения. США уже вводили вторичные санкции против некоторых из замеченных в этом компаний.

Сотрудничество в сфере логистики иногда происходит и в обратную сторону — из Центральной Азии в Китай через Россию. Показательный кейс произошел в октябре 2021 года, когда во время энергокризиса в КНР провинция Чжэцзян впервые импортировала уголь из Казахстана. Было бы логичным доставить уголь по прямой железной дороге из Казахстана в КНР. Но маршрут "Каспийское море — Россия — Черное море — Суэцкий канал — Южно-Китайское море" оказался выгоднее.

Под влиянием санкций меняется и валютная конструкция торговли России со странами Центральной Азии. По данным аналитиков Европейского банка реконструкции и развития, в 2022 году Россия и Таджикистан в двусторонней торговле стали больше пользоваться китайским юанем.

Взаимодействуют в Центральной Азии и госкорпорации Китая и России. К примеру, совместное предприятие Казатомпрома и China General Nuclear Power Group (CGN, 中广核) производит топливные сборки для китайских реакторов из обогащенного урана, произведенного российско-казахстанским "Центром по обогащению урана".

Есть признаки сотрудничества и в традиционных сферах энергетики. Россия в этом году на 40% увеличила поставки нефти в Китай через Казахстан. Кроме того, Пекин косвенно получает выгоду от недавно подписанного Россией, Казахстаном и Узбекистаном соглашения о поставках газа, так как они гарантируют бесперебойную прокачку топлива из Центральной Азии в КНР.

Броуновское сотрудничество

Хотя Китай и Россия сотрудничают в Центральной Азии все глубже, институционализации этих процессов не происходит. Не стоит ждать, что Москва и Пекин для координации своих действий создадут какую-нибудь межправительственную комиссию.

Не возьмут на себя эту роль и существующие структуры вроде ШОС или ЕАЭС, сопряженного с китайской инициативой "Пояса и пути". ШОС с каждым новым расширением все больше теряет в эффективности и превращается в разговорный клуб, а идея сопряжения изначально возникла скорее из дипломатическо-символических соображений, нежели из практических потребностей.

Таким образом, в Центральной Азии Россия и Китай активно сотрудничают как по вопросам безопасности и поддержки стабильности местных режимов, так и в экономике (хотя в этой сфере координация является куда менее тесной и институционализированной).

Даже если какое-то соперничество в регионе между Пекином и Москвой и существует, оно купируется значимостью для обеих стран собственно российско-китайских двусторонних отношений, особенно на фоне открытого противостояния России "коллективному Западу" и все более конфронтационного характера американо-китайского взаимодействия.

Учитывая возрастающую зависимость России от Китая, а также увеличивающуюся зависимость центральноазиатских элит от финансовых доходов из КНР, Пекин с годами будет все меньше нуждаться в российской помощи и все больше действовать в регионе без оглядки на Москву. Однако на текущем этапе превращение России в младшего партнера Китая ведет не к противостоянию в Центральной Азии, а напротив — к большему сотрудничеству.

Пекин не оставляет попыток вписаться в систему отношений элит Центральной Азии, которая не могла быть выстроена без участия России. Но заменить Москву он сможет только когда (или если) полностью перестроит эту систему под себя. А это долгий процесс.

Пока же Пекин полагается на российское влияние в Центральной Азии. Показательным был саммит в Сиане, который многие эксперты и СМИ приводили в качестве доказательства китайских амбиций в регионе. Все надписи, официальные документы, соглашения, договоры, меморандумы на саммите были на двух языках — китайском и русском (а не на языках стран "пятерки").

Даже во время двусторонних встреч все президенты и высокопоставленные чиновники стран Центральной Азии вынуждены общаться с китайскими коллегами на русском языке.

Сами себе подбрюшье

Главная причина, по которой теории о российско-китайской борьбе или разделении труда в Центральной Азии не в состоянии комплексно объяснить реальность, — отказ странам региона в субъектности. Многие наблюдатели исходят из того, что все важные решения за эти страны принимают крупные и влиятельные соседи.

В реальности же центральноазиатские государства никогда не были так самостоятельны, как сегодня, а общества в этих странах — насколько требовательны к своему руководству (в том числе в вопросах внешней политики).

Когда то или иное событие внутри региона или в отношениях одной из стран Центральной Азии с другими государствами объясняется "рукой"Китая или России — это заметное упрощение реального положения дел. Зачастую центральноазиатские страны занимают даже самые прокитайские или пророссийские позиции, исходя исключительно из своих прагматичных интересов.

К примеру, считается, что страны Центральной Азии несколько раз выражали поддержку китайской дискриминационной политике в Синьцзяне, потому что на них надавил Китай.

Однако в реальности авторитарные режимы региона не критикуют Пекин в том числе и для того, чтобы косвенно не легитимизировать практику стран Запада диктовать уже им самим, какую внутреннюю политику проводить.

Другой пример — базы Народной вооруженной милиции в Таджикистане. Они появились там не под давлением со стороны Пекина. В Душанбе понимают: сколь бы надежен ни был союз с Россией, нужно иметь несколько партнеров, и Китай — главный кандидат на роль второго важного союзника. Кстати, с Таджикистаном по вопросам безопасности так или иначе сотрудничают и Индия, и Иран, и даже некоторые члены НАТО.

Конечно, роль и место Пекина в регионе становятся все важнее. И это говорит не только о росте амбиций и мощи КНР, но и о том, что государства Центральной Азии успешно отходят от российской монополии на влияние.

Странам Центральной Азии, зажатым в глубине Евразийского континента без выхода к морю, невыгодно, чтобы один влиятельный сосед вытеснял другого. Поэтому все они стремятся по максимуму диверсифицировать связи с внешним миром. И Россия с Китаем для них в этом смысле одинаково важны.

До сих пор все пять государств региона вполне справляются и с растущим Китаем, и с воинственной Россией, и с углубляющимся расколом между этими двумя соседями с одной стороны и Западом — с другой.