Российские мусульмане направлены в сторону мировой уммы: что предпримет Путин?

Даже в современном обществе можно соблюдать законы шариата, если человек не относится к ним фундаменталистски.

фото: Pemuka Rakyat

Помимо отношений с Украиной Россия стоит на важном перепутье, поскольку решает, как конструировать диалог с 14,5 миллионами этнических мусульман, которые живут на территории страны. А если к этому количеству добавить еще рабочих-мигрантов из Центральной Азии и Азербайджана, то общее число составит около 20 миллионов. Для сравнения: в Германии проживает примерно 5,5 миллионов мусульман, во Франции - 6 миллионов.

По мнению авторов Еurasiareview.com, Кремль десятилетиями боролся с мусульманскими обычаями и традициями. Когда коммунизм рухнул, религиозное общество в России возглавила православная церковь. Но важно понимать, что помимо того, что у мусульман иная религия, они еще и являются активной политической силой.

Взаимоотношения между Кремлем и развивающейся властью ислама подверглись серьезному испытанию в 1990-х годах войнами за независимость в Чечне и Дагестане. Сегодня стабильности угрожает растущая среди исламской молодежи привлекательность Исламского государства, ИГИЛ* (запрещенная в РФ экстремистская группировка). Если раньше Чечня была катализатором распространения воинствующего исламизма, то теперь ИГИЛ* является угрозой, которая может повлиять на мирный юг России.

В 2024 году боевики ИГИЛ напали на "Крокус Сити Хилл", в результате чего погибли более 140 человек, а самым ужасным терактом было нападение в 2004 году на школу в Беслане, в результате которого погибли 186 детей.

Угроза в лице ИГ подпитывается системой убеждений радикального исламизма из Саудовской Аравии, которая ее экспортировала, — ваххабизмом с его пуританской теологией.

Сегодня большая часть мира думает только о падении железного занавеса на европейских границах России, но он пал и на юге страны: 11,6 миллионов рабочих-иммигрантов, связанных с ваххабитскими имамами, постепенно становятся мощной пятой колонной внутри РФ.

Россия часто справлялась с пузырями зарождающегося недовольства, используя тяжелую руку вместо диалога, сегодня это неизбежно привело к росту радикализма.

Тем не менее, опрос, проведенный на Северном Кавказе среди мусульман, показал, что 73% отвергают политический и религиозный экстремизм, но все еще четверть населения в разной степени тяготеет к радикализму. Самые высокие показатели неприятия экстремизма наблюдаются в Чечне и Дагестане — 97% и 85% соответственно. Возможно, потому, что обе республики испытали ужас войны, возглавляемой исламскими экстремистами.

На публике российское руководство приветствует исламскую религию, однако, в частном порядке существуют серьезные сомнения. Очевидно, что за последние два десятилетия ислам, притихший было в советские времена, все больше служит площадкой для социальных и политических протестов, которые в некоторых областях захвачены сепаратистами.

В отличие от монолитной православной церкви ислам расколот на конкурирующие фракции. С одной стороны, есть старый традиционный ислам, а с другой — фундаментализм, исламизм и ваххабизм. На фоне таких разных взглядов в одной религии несколько лет назад традиционалист муфтий Татарстана был тяжело ранен, а Валиулла Якупов, видный идеолог исламского традиционализма, убит.

Кремль требует безоговорочной преданности матери-России, а многие мусульмане смотрят в сторону мировой уммы. И их число быстро растет. Даже Татарстан, который мирно существовал в христианской среде в течение полутысячелетия, не изолирован от тенденции к радикализму.

Алексей Малашенко, сопредседатель программы "Религия, общество и безопасность" Московского центра Фонда Карнеги, в издании "Россия в глобальной политике" отметил:

"Кремль упрощает ситуацию, сосредотачиваясь на политических аспектах. Он борется с экстремизмом и сепаратизмом, но обходит стороной вопрос о том, как люди в светском государстве могут жить по религиозным законам. Власти игнорируют тот факт, что тенденция развития гражданской идентичности в России не всегда совпадает, а порой даже противоположна тенденции развития религиозной идентичности".

Малашенко также отмечает, что сегодня многие мусульманские ученые, имамы, теологи и даже политики стремятся отойти от упрощенной дихотомии традиционного и радикального. Они видят, что это раскалывает общество и что необходимо некое сочетание — не быть жестоким или брутально пуританским, а признавать ценность социального и политического. Даже в современном обществе можно соблюдать законы шариата, если человек не относится к ним фундаменталистски. Должен быть как "государственно-исламский" диалог, так и "исламско-исламский".

2000 российских мусульман, которые отправились воевать на стороне ИГ*, — это слишком много, тем не менее ответ на призыв к насилию по-прежнему ограничен небольшим меньшинством. Вероятно, что время для диалога и исправления обид еще не истекло.

Владимир Путин, говоря об исламе, отметил: "Хотя религия конституционно отделена от государства, само государство не отделено от верующих". Очевидно, что глава государства имеет представление о проблеме. И есть способ перейти от слов к делу.