Эксперт сравнил стили кадровой политики Назарбаева и Токаева

Через несколько недель исполнится пять лет с того дня, как Касым-Жомарт Токаев стал президентом Казахстана. Наступило время определенного подведения итогов. В связи с этим казахстанский политолог Данияр Ашимбаев решил сравнить стиль кадровой политики дух президентов РК: Нурсултана Назарбаева и Касым-Жомарта Токаева.

"Старая гвардия"

Оба президента регулярно проводили призыв молодёжи и использовали всевозможные базы рекрутинга – интеллигенция, бизнес, депутатский корпус, местные элиты, иностранные специалисты. Оба вначале опирались на старые элиты, из которых «выбивали» потенциальных соперников и не слишком лояльные фигуры. Постепенно формировалась новая, смешанная команда, которая при Назарбаеве именовалась «старой гвардией». Тут нужно напомнить, что состав гвардейцев в целом постоянно обновлялся. И это касается не только тяжеловесов и «ближнего круга», но и политического руководства в целом.

Довольно часто писали о «старой колоде», «тасовании одних и тех же кадров», но во многом это аберрация восприятия: несколько имён постоянно на слуху, хотя приток «свежей крови» был регулярным. К последним годам правления в «старую гвардию» зачисляли и тех, кто к моменту распада Союза был секретарём обкома, так и тех, кто тогда учился в институте.

Ключевым фактором был, скажем так, политический вес – даже не аппаратный. Тяжеловесы имели влияние и авторитет, порой превышающее вес занимаемой ими должности. Но на это ушло время. Авторитет нужно было завоевать.

У Токаева команда была, но весной 2019 года она не была готова занять ключевые должности в госаппарате. Поэтому изначально комбинация была такой: часть постов занимали кадры старой гвардии, часть – ветераны, признавшие лидером нового президента, а его собственные «молодогвардейцы» заняли посты во втором эшелоне – набираться опыта.

После январских событий Токаев отстранил старую гвардию, частично заменив ветеранами, и выдвинул на их места свою личную команду, одновременно резко расширив зону отбора.

Сейчас мы видим уже третью стадию формирования команды – когда ротации на высших постах идут уже «внутри» новой элиты. Одни младогвардейцы сменяют (и смещают) других.

Здесь стилистика первого и второго президентов на самом деле схожа. Многие просто уже не помнят, как формировалась и функционировала правящая элита в 90-е и даже нулевые годы (большая ошибка оценивать кадровую политику Назарбаева по последним годам).

Отношение к кадрам различается

Первый президент был, с одной стороны, жёстче – чаще ругал (причем публично), смещал с постов, при необходимости – сажал. Ближний круг испытал это на себе: Абыкаев, Есимов, Кулибаев снимались со своих постов гораздо чаще остальных. Громкие падения с идеологического Олимпа обсуждаются до сих пор.

Проигравшие в аппаратной борьбе регулярно уходили в оппозицию, но в новом качестве населением воспринимались не как «безвинно пострадавшие от рук режима», а скорее как аутсайдеры, которые жалко, но не более того. Назарбаев в мемуарах нещадно проехался по «перебежчикам», при этом похвалив Абдильдина, который не сбежал из страны, а вполне системно оппонировал режиму. В целом, Назарбаев старался держать аппарат в тонусе.

Многие уже забыли заседания Совбеза и Комиссии по борьбе с коррупцией с резкой критикой и моментальными отставками (хотя нет – «любого из вас могу взять за руку и отвести в прокуратуру» – это классика). Или, скажем, первые заседания вновь назначенных правительств, где Назарбаев сразу так резко ставил вопросы, что заседание часто казалось не первым, а последним.

С другой стороны, Нурсултан Абишевич был отходчив, старался никого не обижать. Отставникам периодически давалась возможность получить прощения, а кроме того, первый президент кадрами не разбрасывался, и его аппарат регулярно находил рабочие места для бывших высокопоставленных чинов.

Увольнение без трудоустройства было настолько редким (по крайней мере, в первые два десятилетия), что Назарбаев это отдельно подчеркивал – допустим, «дальнейшая судьба А. меня не волнует».

Можно, правда, отметить такой парадокс: единственным премьером, который получил орден после отставки, был Кажегельдин, а нещадно обруганный Сагинтаев стал затем госсекретарем, главой АП, мэром Алматы (причем, по итогам работы был без лишних почестей снят), а теперь возглавляет коллегию ЕЭК. Видимо, критика пошла на пользу. Для остальных активно использовались посольства и президентская квота в Сенате (которая выросла с 7 до 15 мандатов – и большей частью для таких случаев).

А вот Касым-Жомарт Кемелевич – как кадровый дипломат и спикер Сената – к своим прежним местам работы относится с гораздо большим трепетом. Несложно заметить, что отправленные в Сенат редкие «эксы» используются там на полную катушку (насколько это возможно, конечно, в верхней палате), а право быть послом после отставки стало весьма эксклюзивным. Его надо заслужить.

Второй президент: терпеливый, вежливый и закрытый

Жестким и решительным его видели только во время январских событий, после чего Токаев вернулся в свой традиционный режим работы. Но и его пришлось немного изменить. Со временем пришло осознание, что на абстрактную критику чиновничество не реагирует, на что президент сначала ответил ехидным троллингом, затем поняв, что это не работает, перешел к методичному продвижению своей повестки. Вначале идет набор очень и очень конкретных поручений с указанием сроков. Обычно по истечении сроков выясняется, что поручения не очень выполнились. На этой стадии исполнитель ноет про объективные обстоятельства и получает небольшую пролонгацию.

На второй стадии причиной указывается нехватка полномочий и/или бюджета. Президент, изучив обстоятельства, дает и то, и другое. А вот третьей стадии обычно уже не бывает. В АП стекается весь поток информации помимо официальной статистики и отчетов – мониторинг со стороны госинспекторов и госаудита, информация спецслужб, данные СМИ и соцсетей, обращения граждан и бизнеса, социологические замеры, экспертные оценки.

Токаев – как и Назарбаев – не замыкает потоки информации на каком-то одном соратнике, а диверсифицирует каналы получения данных. Даже в тех сферах, где, казалось бы, есть четкая вертикаль, на самом деле присутствуют звенья и люди, имеющие прямой доступ к главе государства.

Но вот когда случается отставка, то градацию опалы сразу не видно. При Назарбаеве обычно причины были видны сразу: президент мог лично прокомментировать или администрация давала понять – что и почему с кем не так. Впрочем, информационное пространство всегда контролировалось разными этажами Ак Орды или олигархатом, и даже там, где что-то хотели не оглашать, все равно информация вытекала наружу.

Сейчас ситуация изменилась. За пять лет был только один случай, когда руководитель АП Кушербаев объяснил снятие акима Шымкента «утратой доверия». Токаев показательные порки не устраивает (разве что, когда снимал Бектанова с поста министра обороны).

У него более изощренный стиль – создание вакуума. Если кого-то пришлось снять по объективным или субъективным причинам, но лично президент его ценит, то трудоустройство следует незамедлительно. Всем показывается, что человек остается в обойме.

А вот для остальных есть несколько видов тишины, но понять их можно только со временем. Кому-то очень неспешно готовят новую должность, но без прямых обещаний. Терпеливо выждал – получил, не так себя повел – должность переходит другому. При этом четких правил поведения тут нет, в чем и интрига. Это второй вид отставки.

При третьем – кого-то отправляют в отставку/опалу и на год (плюс-минус) забывают (хотя на самом деле внимательно наблюдают) и, если косяков не было, то следует назначение на новую должность.

Четвертый – менее приятный, потому что в освободившийся кабинет тут же заходят аудит, прокуратура и следствие – и начинают проверять буквально все. Бывает, конечно, что сначала следствие, а потом отставка, но это, согласитесь, банально.

При пятом типе отставки про уволенного забывают полностью. Ни открытки к юбилею, ни даже уголовного дела. Человек может заниматься чем угодно, но для Ак Орды его не существует. Для верхов госслужбы – это наказание самое изощренное.

У Токаева есть, что называется, любимчики, но даже к ним отношение достаточно утилитарное. Некоторые отставки и перемещения последних лет показывают, что даже от своих старых и проверенных соратников президент ждет не только лояльности.

У него в целом отношение к кадрам функциональное. Токаев сознательно демонстрирует безэмоциональный стиль: награды не принимает, дни рождения и новый год не отмечает, пленных не берет. С другой стороны, вызвано это необходимостью: госаппарату нельзя давать поводов для эмпатии. Токаев регулярно сетует на дефицит кадров и идей, понимая, что в целом другого аппарата нету (и не надо говорить про «оппозицию» – президент всех хорошо знает много лет), а с другой – прямо предупреждает: не справляетесь – уходите сами, честно признайтесь – не обидим. Никто, впрочем, сам не уходит, но и лучше работать не пытается.

Как поднять авторитет правящей элиты?

Многие взяли моду ругать за все нынешние проблемы «Старый Казахстан», пытаясь воспользоваться модным трендом, но порой забывая, что они и Старом-то не последние должности занимали. Выглядит вдвойне тошнотворно. К примеру: «Раньше цены (тарифы) повышали олигархи по приказу Семьи, а теперь цены (тарифы) индексируются в целях повышения инвестиционной привлекательности отрасли и по итогам мониторинга экономической целесообразности».

Проблемой является и то, что в целом авторитет правящей элиты не то, чтобы низкий (хотя – да, низкий), а скорее несформированный. Одномоментный уход старой гвардии два года назад привел к тому, что тяжеловесов во власти остались менее полудюжины.

А авторитет прежней элиты был все-таки сформирован делами и временем, а не PR-инструментами. Сейчас, когда ругают министра, он не пытается работать лучше, а меняет стилиста и фотографа, а это уже не так работает.

Аппарат в целом достаточно инертный и тот рабочий настрой, с которым страна прошла через бурные девяностые, к сожалению, во многом утонул в нефтедолларах нулевых. Система держалась на регулярных пинках сверху и наличии команды авторитетных тяжеловесов, которые заставляли остальных равняться на себя.

Нынешнее поколение управленцев выросло в очень тепличных условиях и даже не знает, как поливаемый сегодня грязью «Старый Казахстан» создавал с нуля государственность и независимость (не допустив межнациональных конфликтов) и проводил – с нуля – экономические реформы (не допустив социального коллапса), затаскивал инвесторов, перевозил столицу, боролся с радикалами и экстремистами.

Справедливости ради отметим, что фундаментом независимости и рыночной экономики стала советская модернизация, включая национально-территориальную государственность. «Старый Казахстан» немало поругивал «тоталитарное прошлое» в лице Советского Казахстана, но прагматичный Назарбаев никогда в отличие от своих идеологов и экономистов в «постколониальный синдром» никогда не впадал.

Впрочем, Токаев продемонстрировал порядочность и занял по отношению к своему предшественнику и его курсу не менее здравомыслящую позицию: в меру критикуя, но всегда воздавая должное его заслугам.

Кадры как проблема переходного периода

Достаточно очевидно, что проблемой переходного периода и стали кадры. Грызня десятых годов привела к тому, что решение об уходе первого президента затянулось на пару-тройку лет, сопровождалось жесткой чисткой старой гвардии, а потом еще и потребовало формирования системы двоевластия, которая в итоге дала сбой (правда, не без внешнего воздействия). С этой точки зрения курс на демонополизацию и конфискацию активов части прежней элиты, провозглашенный Токаевым, был более чем очевиден.

Не менее очевидна и проблема кризиса управления. Президент достаточно грамотно перезагрузили региональный вектор (хотя работы еще много), но проблема повышения эффективности управления в центре остается весьма серьезной. И есть масса ограничений. Смена экономической парадигмы может подвести Казахстан под санкции, к чему страна не готова.

Пойти на дальнейшую либерализацию системы невозможно, поскольку тут её уже ожидает мощное политическое давление со стороны внешних игроков, готовых безо всяких тормозов качать национальные и религиозные темы, способные взорвать страну. Возвращать к власти старую гвардию – это риск падения молодой гвардии – т.е., нового поколения, которое Токаев готовит себе на смену (но это пока вопрос гипотетический, поскольку играть в «преемника» Ак Орда в ближайшие годы явно не собирается).

Поэтому можно только восхититься терпением президента, который пытается перевоспитать правящие круги в конфуцианском стиле. Токаев за последнее время сделал одного генерала акимом, другого – министром, третьего – премьером. Есть подозрение, что глава государства будет делать из них своего рода "заградотряды" и гнать аппарат вперед уже не уговорами, а штыками в спину.

Президент на днях произнес в одном выступлении слова «диктатура закона и порядка» и «суверенная демократия», которые являются классическими симптомами предстоящего закручивания гаек. Он говорил и о «либерализации», но только либерализации экономической. Пять лет политических реформ сделали систему более демократичной, сбалансированной, транспарентной, но демократические и либеральные «стратегические партнеры» упорно пытаются использовать токаевские реформы против него самого.

В ответ Токаев разыгрывает экономические, логистические и геологические козыри, четко показывая противникам наличие у себя альтернативных стратегий. И та мазня, которую правительственные экономисты гордо именуют «национальным планом развития» и «проектом указа о либерализации», скорее всего, имеет единственной целью оказание внешнего эффекта (по крайней мере, будем на это надеяться).

С другой стороны, не исключено, что президент решил еще раз поиграть в глобализацию, чтобы попытаться ее ресурсами (и кадрами) решить вопросы технологической модернизации. Или эту модернизацию будут помогать делать кадры соседей-претендентов на роль лидеров постглобального мира. На своих-то надежды мало…

---