Поможет ли Москва Вашингтону "решить" иранскую проблему?

Сближение между Москвой и Вашингтоном, начавшееся после инаугурации Дональда Трампа на пост президента США, породило надежды не только на окончание войны в Украине, но и на то, что оно может повлиять на исход давно зашедших в тупик дипломатических вопросов. Иран с особым беспокойством следит за происходящим, опасаясь, что может стать разменной монетой в дипломатических торгах между Москвой и Вашингтоном.

Недавний телефонный разговор Трампа и его российского коллеги Владимира Путина лишь усилил тревожные настроения в Тегеране. Наибольшее беспокойство вызвало заявление Белого дома о том, что Путин и Трамп "разделяют мнение, что Иран никогда не должен оказаться в положении, когда он сможет уничтожить Израиль". Учитывая, что израильская атака на иранскую ядерную программу кажется как никогда вероятной, это может быть воспринято как готовность Москвы пожертвовать Тегераном ради восстановления отношений с Вашингтоном. Но действительно ли это так?

На самом деле, недоверие между Россией и Ираном — не новость. Подозрения в отношении Москвы давно распространены как среди иранской элиты, так и в обществе в целом. Причин тому много: от военных интервенций Российской империи и СССР в Иране до недавнего отказа Москвы голосовать против антииранских резолюций в Совбезе ООН по поводу ядерной программы. Поэтому иранские опасения по поводу возможного "предательства" со стороны Москвы не выглядят чем-то удивительным.

Тем не менее ситуация сегодня сильно отличается от той, что была всего несколько лет назад. После того как Запад попытался изолировать Россию в ответ на ее полномасштабное вторжение в Украину в 2022 году, отношения с Ираном стали для Кремля приоритетными. Иран превратился в важного военного партнера и играет ключевую роль в некоторых крупных международных проектах Москвы, таких как Международный транспортный коридор "Север — Юг".

Более того, сближение с Ираном хорошо вписывается в стратегию Кремля, направленную на отказ от прозападного курса — тенденцию, которую война в Украине лишь усилила. При этом нет никаких гарантий, что улучшение отношений с Западом вообще возможно, особенно учитывая продолжающиеся санкции. Опыт самого Ирана показывает: санкции легко ввести, но крайне трудно отменить. Даже если Кремлю удастся договориться с Трампом, санкции со стороны ЕС, Японии и Канады все равно останутся. Иными словами, отмена ограничений — процесс долгий и запутанный.

Также маловероятно, что Кремль внезапно решит, будто будущее России — на Западе. Конечно, российские чиновники могут попытаться добиться отмены санкций или вернуть западные компании на российский рынок. Но независимо от исхода переговоров по Украине, так называемый "поворот на Восток" останется краеугольным камнем российской внешней политики.

Пока тесные отношения с незападными странами остаются важной целью России, Москве будет сложно пожертвовать Ираном: он слишком важен — экономически, логистически и как площадка для апробации новых форм международного сотрудничества. По этой причине переговоры между Трампом и Путиным не представляют угрозы для долгосрочного российско-иранского партнерства.

Однако в краткосрочной перспективе возможны сложности. Ситуация на Ближнем Востоке такова, что позиции Ирана могут резко измениться. Угроза удара Израиля по ядерной программе Ирана растет с каждым днем. Недавнее письмо Трампа верховному лидеру Ирана также намекает на возможную эскалацию: США дали Тегерану два месяца на подписание нового соглашения по ядерной программе, в противном случае последуют "серьезные последствия".
Если удары по Ирану все-таки нанесут Израиль и/или США, реакция России будет вполне предсказуемой. Москва осудит подобную атаку, поскольку искренне опасается, что она может привести к смене режима или гражданской войне — а это поставит под угрозу все российские инвестиции в Иран за последние годы. В то же время Москва не хочет, чтобы Иран обзавелся ядерным оружием.

Идеальный для Москвы сценарий — участие в заключении ядерного соглашения между Тегераном и Вашингтоном, возможно, в роли гаранта его выполнения. Именно поэтому Кремль выразил готовность быть посредником в переговорах между США и Ираном. Единственная проблема — такие переговоры пока так и не начались, поскольку Иран последовательно отказывается вступать в диалог с Трампом под угрозой силы. Если так будет продолжаться, российское посредничество окажется ненужным, и сценарий военной конфронтации станет наиболее вероятным.

Россия в любом случае не станет защищать Иран от удара: риск прямого столкновения с США и Израилем слишком велик. Даже обсуждаемая возможность поставок российского вооружения в Иран вряд ли повлияет на ход конфликта. Несколько дивизионов ПВО и боевых самолетов не спасут Тегеран от объединенной военной мощи США и Израиля. Чтобы действительно обеспечить защиту, Россия должна была бы поставлять вооружение в течение многих лет.

Таким образом, скорее всего, Россия постарается заверить США, что не будет вмешиваться в случае военного конфликта с Ираном. Поскольку Москва все равно вряд ли сможет повлиять на исход, ей логичнее преподнести свое нейтралитет как уступку Вашингтону — в надежде использовать это для достижения более масштабных договоренностей по Украине. Главный кризис на Ближнем Востоке будет решаться не в Москве, а в треугольнике США–Иран–Израиль. России суждено остаться в стороне.

Автор: Никита Смагин/Carnegie Politika

---