Военный конфликт Ирана и США: под угрозой газовые проекты Китая и будущее Центральной Азии

Удары США по ядерным объектам Ирана и последующий обстрел ракетами американской базы "Аль-Удейд" в Катаре и "Айн-аль-Асад" в Ираке все больше напоминают "договорной матч". Вроде тех, которые в футболе заключают между собой нечистые на руку спортивные менеджеры. Однако угроз для безопасности Ближнего Востока и шире — еще и Центральной Азии даже при таких условиях меньше не становится. Об этом — в материале Cronos.Asia.

Реакция на ситуацию

В ночь на воскресенье 22 июня США атаковали три ядерных объекта — в Фордо, Натанзе и Исфахане. После этого американский президент Дональд Трамп заявил: "Иранские ядерные объекты были стерты с лица Земли". Однако заместитель главы иранской государственной телерадиовещательной компании Хасан Абедини опроверг: "Запасы обогащенного урана были вывезены из ядерных центров, и там не осталось никаких материалов, которые, если бы на них нацелились, могли бы вызвать радиацию и нанести вред нашим соотечественникам". Это подтвердило и Международное агентство по атомной энергии — МАГАТЭ.

Потом был обстрел Ираном баз "Аль-Удейд" и "Айн-аль-Асад". По информации Axios и CNN, было выпущено как минимум, 6 ракет. Естественно, после этого Саудовская Аравия, ОАЭ, Ирак и Оман осудили удары по Катару, а последний заявил, что Доха "оставляет за собой право на прямой ответ, соответствующий масштабу этого нападения в рамках международного права". Удар же по базе "Айн-аль-Асад" в Ираке отошел в СМИ на второй план.

Факты: военный конфликт как театр геополитики

Факт первый: 19 июня Трамп дал Тегерану две недели на то, чтобы заключить ядерное соглашение с США. То есть, времени на эвакуацию критически важного оборудования с ядерных объектов у Ирана было достаточно — двое суток или около того.

Факт второй: 23 июня газета New York Times сообщила: "Иран скоординировал атаки на американскую авиабазу в Катаре с катарскими чиновниками и заранее уведомил, что атаки неминуемы, чтобы минимизировать потери". При этом NYT написала, что что Ирану нужно было дать "символический" ответный удар по объектам США, но при этом нанести его так, чтобы оставить всем сторонам возможность провести деэскалацию.

Факт третий, но если соблюдать хронологический порядок — первый: убийство 5 лет назад в Багдаде генерала иранского Корпуса стражей Исламской революции (КСИР) Кассема Сулеймани. После гибели которого Иран обстрелял две штатовские базы в Ираке. Совпадение той ситуации с нынешней даже не в том, что имя президента США тогда и теперь — Дональд Трамп. Оно — в том, что сразу после атаки на генерала Сулеймани, американцы экстренно эвакуировали базу Балан, что в ста километрах от границы с Ираном. Удар Ирана, по сути, пришелся по пустому месту.

Таким образом, можно говорить о давно опробованной схеме:

• США и Иран обмениваются ударами, наносящими противнику минимальный ущерб;
• Вашингтон и Тегеран рассказывают всему миру, как они победили врага;
• боевые действия прекращаются;
• обе стороны сохранили лицо.

Все остальное доделают СМИ и соцсети.

Почему Катар оказался под ударом, но не пострадал

Пока что промежуточным итогом можно назвать режим прекращения огня и перемирие. Американский лидер написал у себя в соцсети Truth по этому поводу: "Режим прекращения огня вступил в силу. Пожалуйста, не нарушайте его!"

Премьер Израиля Биньямин Нетаньяху заявил: "устранил двойную непосредственную экзистенциальную угрозу — как в ядерной, так и в баллистической ракетной сфере".

Лицо сохранил и Катар. И не только потому, что обещанный им Тегерану "прямой ответ" можно не давать. Их связывает слишком много, чтобы они враждовали.

Прежде всего, потому, что Катар всегда был неформальным связующим звеном между Ираном и США. В Азии испокон веков известно: посредника не убивают. Поэтому от иранских ракет ни один гражданский объект в Катаре не пострадал.

Китайские интересы в зоне риска

В Персидском заливе расположено крупнейшее в мире месторождение нефти и газа. Катарская часть месторождения называется "Северное", а иранская — "Южный Парс". В 2018 году французская Total продала свои 30% доли в "Южном Парсе" Китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPC). Теперь CNPC владеет 80,1% "Южного Парса", а остальное — у Тегерана.

Запасы "Южного Парса" оцениваются в 13,8 трлн кубометров газа. То есть, конфликт на этом поле угрожает еще и китайским интересам. Тем более, что в августе 2019 года Китай и Иран подписали инвестиционную "дорожную карту" о китайских инвестициях в иранские проекты. Цена вопроса — $400 млрд, из которых $280 млрд планировалось пустить в добычу и переработку нефти, в также на строительство логистических путей.

Центральная Азия в опасной зависимости

Если же говорить о странах Центральной Азии, то главный вопрос для них сейчас — можно ли будет в дальнейшем вести с Тегераном экономическую деятельность? С 15 мая действует соглашение о зоне свободной торговли между ИРИ и Евразийским экономическим союзом. Договоры об экономическом сотрудничестве у Ирана есть и со странами вне ЕАЭС — Таджикистаном и Узбекистаном. Кроме того, Иран — одно из ключевых звеньев международных транспортных коридоров: в частности, запланированного Трансафганского.

Таким образом, Иран становится частью единого с Центральной Азией геоэкономического пространства. Поэтому все, что происходит сегодня из-за военного конфликта на Ближнем Востоке, стало и проблемой ЦА-региона. Если конфликт продолжится, о совместных торгово-логистических проектах можно забыть на неопределенное время. В Астане, Бишкеке, Душанбе, Ташкенте и Ашзабаде это понимают. Поэтому все государства региона изначально и призывали стороны этого 12-дневного конфликта прекратить обстреливать друг друга. Понятно почему: единственное, что они могут сделать в этой ситуации — не поддерживать ни одну из сторон этого конфликта.