Центральноазиатская идентичность: риски и возможности

Данная статья таджикского эксперта Шерали Ризоёна, размещенная целиком на Cronos.Asia, посвящена рассмотрению дискурса "центральноазиатская идентичность", существующих рисков и возможностей для стран региона связанные с этой дефиницией, перспектив по использованию культурно-гуманитарного фактора в усилении интеграционных процессов.

Культурно-гуманитарный фактор является одным из важных элементов формирования общего пространства, что в конечном итоге может привести к более тесному сотрудничеству, т.е. интеграции государств. Значимость этого фактора, да и самой региональной интеграции, заключается в том, что она направлена в первую очередь на улучшение жизни людей, повышение их благосостояния, создание комфортной среды и возможностей для совместного развития. Поскольку конечным бенефициаром интеграции в Центральной Азии являются люди, проживающие в странах региона, этому фактору необходимо уделять особое внимание. Таким образом, именно с этой отправной точки и будет рассматриваться культурно-гуманитарный фактор в региональном сотрудничестве стран Центральной Азии.

Улучшение внутрирегионального сотрудничества, которое наблюдается с 2016 года, приобрела полуинституциональный характер в 2018 году с запуском Консультативных встреч глав государств региона – оказывает положительное влияние на все страны Центральной Азии. Именно это обстоятельство повлияло на формирование внутрирегиональной "подушки безопасности", а с 2018 года подтолкнуло крупных и средних акторов к признанию Центральной Азии единым регионом, т.е. привело к внешней регионализации, и сегодня формат "С5+" существует больше 10 странами и регионами. Таким образом, если существующая позитивная тенденция регионального сотрудничества в Центральной Азии сохранится в течение 10 лет, то высока вероятность еще большей и серьёзной кооперации в нашем регионе.

Справедливости ради следует отметить, что именно культурно-гуманитарный фактор, в отличии от политико-экономического, транзитно-транспортного и водно-климатического является тем слабым звеном, которое порождает существенные риски и вызовы для интеграции стран Центральной Азии. Поэтому данная статья будет посвящена рассмотрению дискурса "центральноазиатская идентичность", существующих рисков и возможностей для стран региона связанные с этой дефиницией, перспектив по использованию культурно-гуманитарного фактора в усилении интеграционных процессов в Центральной Азии.

Предыстория вопроса

В последние годы некоторые академические и исследовательские учреждения и отдельные исследователи в информационном пространстве Центральной Азии планомерно актуализируют понятие "региональное идентичность" или "центральноазиатская идентичность". В их понимании эти дефиниции тождественны, и это обстоятельство заслуживает краткого, но содержательного рассмотрения. Еще в начале 90-х годов по предложению первого президента Казахстана Нурсултана Назарбаева в оборот было введено понятие "Центральная Азия" вместо определения "Средняя Азия и Казахстан", которое использовалось для обозначения региона в советское время. В этой работе мы под Центральной Азией подразумеваем пять стран, поскольку в других определениях в этот регион включают разные страны. Так, согласно определению ЮНЕСКО в Центральную Азию отнесены Монголия, западный Китай, северная Индия, северный Пакистан, Афганистан, северо-восточный Иран, районы азиатской России и пять бывших советских республик Средней Азии.

После запуска Консультативных встреч глав государств региона использование определения "региональное идентичность"/ "центральноазиатская идентичность" стало широко распространённым и очень часть встречается в выступлениях политиков, исследователей, журналистов и др. Наблюдая за тем, как употребляется понятие "центральноазиатская идентичность", следует подчеркнуть, что в это определение вкладывают или подразумевают разные смысли, парой противоречащие самой этой идее, где во главу угла ставится официальный страновой дискурс или цель, которую хотят достичь в обозримом будущем.

Для прояснения нашей позиции по данному обсуждению (которое будет изложено ниже) важно отметить, что страны Центральной Азии до сих пор не отказались от марксистского (сталинского) понимания нации, которое сохраняет свои позиции в качестве лидирующей парадигмы. Ключевыми постулатами марксистского (сталинского) понимания нации являются общность языка (i), территории (ii), экономической жизни (iii) и психического склада (iv). Несоответствие этих постулатов основывается на том, что за пределами стран региона проживают значительное количество казахов, кыргызов, таджиков, туркменов и узбеков, которые в своих странах являются автохтонным населением и никоем образом не могут выступать в качестве диаспоры. Поэтому в определении современной идентичности этих наций наблюдается двуединство старого и нового, примордиализма и модернизма, т.е. не соотносящихся и противоречащих друг другу начал.

То, как сегодня в странах региона воспринимается национальная идентичность, на этой основе обсуждать региональную идентичность – дело весьма непростое, поскольку страновое понимание полностью исключает региональное или нацелено на поглощение того, что называется региональным. В результате имплементации марксистской (сталинской) интерпретации нации и этничности и на этой основе осуществления советского нациестроительства в странах Центральной Азии – произошла практика отчуждения других этнических групп. Так в странах региона распространена практика использования понятие "титульной нации", которая подразумевает наличие "второстепенных этнических групп". В итоге, представителям не "титульной нации" трудно себя ощущать частью более крупной общности. Этот фактор не дает возможность странам региона существенным образом модернизировать процесс нациестроительства, что создает ряд проблем. Решение этих проблем требует использования неэтноценричного подхода, что, к сожалению, в современных условиях нашего региона близко к утопическим идеям. Несмотря на это, "освобождение" от марксистской интерпретации нации, является главным условием формирования гражданской идентичности, что способствует большей консолидации жителей стран региона и укрепления основ государственности.

Именно на основе гражданской идентичности можно рассуждать о региональной идентичности, которая может создать условия для цивилизованного развития Центральной Азии. То, что мы сегодня имеем не позволяет сформировать работающую конструкцию, а является синдромом неосоветизма, где идеология ставится во главу угла любой инициативы по объединению. Насколько эта идеология соответствует существующей действительности, к сожалению, не является главным вопросом. Если так будет продолжаться, то возродится идея воображаемого интернационализма, где существует большая разница между реальным и декларируемым положением дел.

О культурном коде жителей стран Центральной Азии

В общественно-политических науках нет четкого понимания, что такое культурный код, и это понятие до сих пор остается дискуссионным. Культура народов Центральной Азии определяется материальными и духовными ценностями, а к ним в первую очередь относятся язык, история, религия, искусство, традиции, обычаи, наука, мифология и т.д. Через их представление формируется/отображается культурный код, который является важнейшим элементом существующих идентичностей. В свою очередь идентичность подвержена постоянным изменениям, поскольку модифицируется с процессом трансформации общественно-политических отношений и расширения политико-экономического потенциала страны.

Сегодня ислам является объединяющим элементом для всех народов стран Центральной Азии, так как значительная часть населения исповедует эту религию. Государства Центральной Азии имеют общую историю, которая в условиях государственной независимости стала трактоваться по-разному. Центральную Азию объединяет и кухня, где некоторые разновидности блюд встречаются у всех народов. Страны региона также объединяют традиции, особенно семейные, где почитание родителей и старшего поколения является нормой поведения. Что касается языка, то, за исключением Таджикистана, все остальные страны являются тюркоязычными. Не вдаваясь в подробности всех остальных объединяющих элементов, рассмотрим некоторые проблемные аспекты культурного кода, а также обозначим открытие вопросы, на которые сегодня нет однозначного ответа:

Что мы подразумеваем под культурным кодом?

Исходя из опыта стран Центральной Азии, на этот вопрос нельзя ответить однозначно. Так как одни связывают культурный код с кочевой традицией, другие с оседлым образом жизни или оседло-кочевым происхождением. С другой стороны, в условиях независимости идет процесс разной интерпретации истории, написания псевдоисторических "трудов", где восхваляется свой народ и минимизируется роль других в общей истории региона. На этом фоне становится сложно обсуждать общие элементы культурного кода в регионе.

Меняется ли культурный код?

Сторонники примордиализма, которых немало среди работников интеллектуального труда, убеждены, что культурный код народов не меняется и сохраняет свою изначальную специфику. Конструктивисты и модернисты убеждены, что культурный код подвержен изменениям и в условиях глобализации происходит его модификация и взаимообогащение. Они подчеркивают роль государственных институтов в социальном конструировании традиций и праздников, которые по истечении определенного времени приобретают "древний" характер.

Как мы смотрим на прошлое или что мы хотим возродить?

На этот вопрос тоже нет четкого ответа, так как прошлое трактуется по-разному и неизвестно, что мы хотим возродить. Это связано с тем, что во второй половине ХIХ века независимая государственность в пространстве Центральной Азии была прервана в связи с колонизацией региона со стороны Российской Империи. В официальном дискурсе существуют нарративы о великом прошлом. Неизвестно готовы ли страны и жители региона вернуться к этим традициям, и возможно ли возродить былое величие. С другой стороны, недавная история Центральной Азии стала объектом геополитического манипулирования внешних игроков, и они стремятся сохранить историческую память, отвечающую их интересам. Любая другая интерпретация обвешивается разными негативными ярлыками. К сожалению, дискурс "деколонизации сознания" и "сохранения общего исторического прошлого" сегодня инициируется внешними акторами с целью распространения/сохранения своего влияния. В этом ключе высока вероятность того, что понимание народами собственной истории, особенно культурных кодов идентичности, всегда будет зависеть от внешних акторов.

Соответствует ли официальный дискурс реальному положению дел?

На этот вопрос тоже нет однозначного ответа, поскольку официальный дискурс о прошлом, включая про культурный код имеет конкурирующие концепции в виде изложения внешних акторов. Один и тот же человек может праздновать государственную независимость, рассказывать о славном прошлом свой семьи и своего народа, о поэтах, писателях, ученых и мыслителях, при этом у него постоянная тоска и ностальгия по Советскому Союзу. Это можно назвать когнитивным диссонансом, когда наблюдаются противоречивые чувства, эмоции и оценки и, к сожалению, такое мировоззрение очень часто можно наблюдать в пространстве социальных сетей.

К чему могут привести предпринимаемые меры или каков будет конечный результат?

И на этот вопрос нет ясного ответа, так как для закрепления сконструированных ценностей и традиций требуется много времени. Другой момент заключается в том, что Конституции стран региона гарантирует равные права и возможности для всех этнических групп, но на практике происходит господдержка официального языка в ущерб другим автохтонным языкам и значительная часть населения не имеет возможности получать образования на родном языке. Поэтому принимаемые меры рисуют красивый декларативный результат, а на деле протекают противоположные процессы.

Поиск баланса и формирование центральноазиатской идентичности

Сегодня существует ряд условий без учета которых сложно сформировать действенную центральноазиатскую идентичность (конечно, если в этом есть необходимость). Для этого нужна политическая воля и зрелость самих народов для мирного и цивилизованного сосуществования и соразвития в Центральной Азии, и нахождения баланса между этими явлениями:

Во-первых, баланс между важностью региональной интеграции и построением национальной государственности. Анализ и оценка проблемы показывает, что поиск модели баланса между региональной интеграцией, с одной стороны, и укреплением национальной государственности, с другой, требует определенных "жертв". Потому что, если региональная интеграция является приоритетом, необходимо соответствующим образом модифицировать страновые дискурсы и транслируемые нарративы. Насколько государства региона к этому готовы, покажет только время. Причиной поиска такого баланса в том, что на протяжении четырёх десятилетий страновые дискурсы и создаваемые нарративы основывались на этнонационализме и были нацелены на внутреннюю аудиторию.

Поэтому отход от этих позиций может показаться обывателю попыткой принижения "национального достояния". Таким образом, в этой сфере необходимо найти баланс между региональной и страновой повестками дня. Если подходящее решение не будет найдено, сам процесс интеграции останется уязвимым в долгосрочной перспективе.

Во-вторых, баланс между научными фактами и сконструированными элементами национальной идентичности. За последние сто лет регион охвачен дебатами о том, кому принадлежат те или иные материальные наследия, всемирно известные ученые и мыслители и т.д. Это деликатная тема, которая затрагивает несколько уровней и в первую очередь касается культурно-цивилизационного достояния региона. В центре дискуссии лежит тезис о том, что история региона переписана под существующую реальность, а личности, материальное и духовное наследие, отдельные исторические события были "присвоены". К сожалению, эта проблема существует давно и национальные идентичности построены на основе отрицания других. Такие дискуссии наблюдаются в определенных Facebook-группах, где модераторы и участники, используя стиль примитивного национализма разжигают ненависть и враждебность по отношению к соседям. Независимо от попыток присвоения исторического прошлого и публикация книг и других произведений в этих целях, переписать мировую историческую науку невозможно. Поэтому для поддержки процессов регионального сотрудничества необходимо постепенно отказываться от существующей практики присвоения или "национализации" региональной истории.

В-третьих, баланс между историческими фактами и мифотворчеством в историографии стран региона. Анализирую транслируемые нарративы научных и "псевдонаучных" трудов печатного и электронного характера, можно прийти к выводу, что народы Центральной Азии развивались обособленно. В историографии стран региона наблюдается преувеличение роли отдельных народов и приуменьшение места других. За годы независимости в некоторых странах региона трудно проследить концептуальное оформление их историографии. Например, в некоторых странах от древности ученые-историки сразу переходят к средневековью. Такая интерпретация предлагается массовому "потребителю", который в силу своих возможностей не имеет доступа к произведениям, признанным мировой исторической наукой. В итоге все это отрицательно сказывается на формировании общерегиональных ценностей, создает почву для бесполезных историографических баталий активистов социальных сетей, формирует негативный фон для интеграции в регионе. Поэтому следует целенаправленно бороться с мифотворчеством и снижать градус конфликтов и баталий между отдельными историками, в целом в историографии стран региона. Главными инструментами такого подхода должны стать: совместные и междисциплинарные научные исследования, публичные обсуждения их результатов с экспертным сообществом, представителями культуры, искусства и общественности, освещение всего этого процесса в СМИ и как итог – публикация книг и других материалов. В целом, обсуждением истории должны заниматься профессиональные историки.

В-четвертых, признание персидско-тюркских начал в прошлом, настоящем и будущем Центральной Азии. В некоторых научных и "псевдонаучных" книгах и других произведениях наблюдается старательное отрицания персидского элемента в истории и современности Центральной Азии и регион представляется как ареал тюркской цивилизации или тюрко-мусульманской культуры. В соответствии с требованиями времени происходят полномасштабные изменения этнического происхождения выдающихся мыслителей, поэтов, писателей, религиозных деятелей и других исторических личностей. Например, тот факт, что Иммануил Кант родился, работал и умер в современном Калининграде, не делает его "русским философом". Иммануил Кант считается немецким философом и этот факт признается всеми. Поэтому необходимо взвешенно подходить к историческим личностям, отказаться от приватизации истории региона и транслировать персидско-тюркские элементы как основу общего достояния региона.
В истории региона есть успешные примеры, и к ним в первую очередь относятся (1) согдийско-тюркские связи в политике, торговле и культуре в период правления Тюркского каганата; (2) персидско-тюркское двуязычие и литературные связи, начиная с эпохи Караханидов; и (3) исламский фактор, т.е. общий ханафитский мазхаб школы Матуриди, накшбандийский тарикат суфизма, общие книги, общие религиозные святые, общие религиозные практики и т.д. Эти факторы могут сыграть существенную роль в новом персидско-тюркском диалоге и региональной интеграции.

В-пятых, баланс в языковой политике и создания условий для использования и получения образования на родном языке. Это представляется весьма сложной задачей, поскольку необходимо отказаться от практики, которая существовала больше века и получила новое дыхание в период государственной независимости стран региона. Обсуждая культурно-гуманитарный фактор в Центральной Азии, постепенно необходимо начинать поиск новый путей этого вопроса. Пример европейской интеграции показывает, что на территории одного государства могут сосуществовать многие языки, и ни в коем случае не снижает позиции официального языка. Создание условий для национального возрождения в странах региона для представителей всех народов – единственно правильный путь развития. Поскольку этот процесс рано или поздно должен начаться. Если это начнётся раньше, то будет укрепляться внутрирегиональная консолидация и произойдет постепенный отход от последствий политики "разделяй и властвуй", а также навязанных фобий, которые мешают тесному региональному сотрудничеству.

Заключение

Без учета вышесказанного, дискуссии по актуализации "центральноазиатской идентичности" будет оставаться бесперспективной идеей, которую педалируют те, кто по сути или по незнанию выступают против региональной интеграции в Центральной Азии.

Следует подчеркнуть, что страны региона пока не готовы воспринять реальное содержание центральноазиатской идентичности, поскольку страновое понимание идентичности столкнется с серьёзным вызовом. Поскольку на протяжении четырёх десятилетий (фактически с 20-х годов ХХ века) делалось все для создания титульных наций в нашем регионе. Титульные нации и парадигма национальной идентичности в странах региона - сдерживают и препятствуют конструированию дефиниции "центральноазиата" и центральноазиатской идентичности. Для этого нужно официальное признание как персидского, так и тюркского элементов в истории, культуре и цивилизации Центральной Азии. В реальности, к сожалению, мы видим антагонизм к персидскому элементу. Хотя в некоторых странах региона "национальная гордость" основана, в том числе, на представителях персидской цивилизации, точнее, персидских интеллектуалах средневековья. Поэтому признание цивилизационных истоков персидско-тюркских элементов в Центральной Азии – это путь к общей консолидации региона. При сохранении статус-кво, дискуссия о центральноазиатской идентичности скорее всего будет актуальным и через 20, и даже через 30 лет.

Сейчас очень важно поступательно развивать двухсторонние отношения в Центральной Азии и поддерживать нынешние темпы регионального сотрудничества. В региональной повестке дня есть более важные вопросы, требующие безотлагательных действий. К ним относятся расширение транспортного потенциала региона и создание новых транзитных коридоров; поиск путей смягчения последствий изменения климата и обеспечение доступа всех стран к водным ресурсам; обеспечение безопасности и совместные подходы стран региона по укреплению стабильности. В целом, необходимо создавать новые успешные кейсы как двухстороннего, так и регионального сотрудничества во имя мирного и устойчивого развития Центральной Азии.

Автор: Шерали Ризоён, кандидат политических наук/г.Душанбе, Таджикистан

Примечание: в сокращенной версии данная публикация была размещена в узбекском журнале "Ватан".

---

Статьи автора на сайте:

Итоги Гератского диалога по безопасности в Душанбе

Какую сторону поддержат страны Центральной Азии в ирано-израильском конфликте

Страны ЦА будут принимать афганцев из принципа гуманизма - Шерали Ризоён

---