The Economist: смогут ли страны БРИКС подняться "со дна" и достичь экономического роста?

Правительства стран с формирующимся рынком столкнуться с большими потерями и ущербом, финансовым бременем адаптации в связи с пандемией и с потоками беженцев. И политическая нестабильность, и межгосударственная напряженность могут усилиться. Об этом пишет британский журнал The Economist.

The Economist еще 20 лет назад сообщал, что «самой острой моральной, политической и экономической проблемой нашего времени является бедность в странах третьего мира». В то время 28% населения мира жили в крайней бедности, с доходом в 1,90 доллара в день и меньше. Около миллиарда из 1,7 млрд человек жили в Индии и Китае.

В 2003 году исследователи Goldman Sachs прогнозировали, что к 2025 году  совокупный ВВП стран БРИКС составит не менее половины от ВВП стран G6 (Америки, Великобритании, Франции, Германии, Италии и Японии). К 2040 году экономисты ожидали, что страны БРИКС вырвутся вперед.

Наступал кардинально иной мир, где крупные страны с формирующейся рыночной экономикой в ​​значительной степени догнали развитые страны по экономическому весу.

Первый прогноз оказался слишком консервативным. С 2000 по 2011 годы страны БРИКС росли в среднем на 17% в год в номинальном выражении в долларах США по рыночному курсу, в то время как рост стран G6 отметился всего на 4%.

В 2020 году Китай объявил, что искоренил бедность. По состоянию на 2018 год, количество людей, живущих в крайней бедности в Индии значительно уменьшилось - показатели снизились до 99 млн человек. Это историческое достижение.

Прогноз на 2040 выглядит более тревожным

В 2010-х годах рост в странах с развитой экономикой и в развивающихся странах сильно замедлился. С 2011 по 2019 годы рост G6 упал более чем наполовину, до 2% в год. Рост в странах БРИКС упал почти на 70%, до 5% в год.

Картина в других странах с низким и средним уровнем дохода в целом похожа. С 2000 по 2011 годы средневзвешенный годовой темп роста ВВП, в долларовом выражении, была на высоком уровне - 9% для стран с развивающейся экономикой. Реальный доход на душу населения в развивающихся странах как доля от реальных доходов в Америке (обычно считающийся оптимальным в экономике) составлял 12,1% в 2001 году. К 2011 году он был почти вдвое больше: 17,8%.

Но к тому времени, когда этот показатель достиг своего пика - 18,4% в 2013 году, - доходы на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и Латинской Америке уже снижались по сравнению с доходами в Соединенных Штатах. Только Южная и Восточная Азия и развивающиеся части Европы продолжают увеличивать американские доходы. Для развивающегося мира в целом реальный доход на человека упал до 18,1% от американского; не страшный реверс, но определенно застой.

Догнать и перегнать

Ранее экономисты считали, что бедные страны должны догнать богатых. Чтобы стать богатым, казалось, нужно заимствовать технологии у более зрелых экономик и предоставить рабочим больше капитала, как физического, так и человеческого.

Однако после Второй мировой войны оказалось, что вступить в ряды богатых стран для ранее колонизированного мира оказалось труднее, чем предполагалось. Время от времени инвесторы с энтузиазмом относились к перспективам бедных стран, как, например, в 1981 году, когда сотрудник Всемирного банка Антуан ван Агтмаэль придумал «развивающиеся рынки» как привлекательное название для нового инвестиционного фонда третьего мира.

Но лишь две страны за последние десятилетия 20-го века смогли совершить скачок из бедных в богатые - это Южная Корея и Тайвань

Именно на этом фоне подъем стран БРИКС казался поистине поразительным, хотя вряд ли это был мгновенный успех. В конце 1970-х годов Китай начал длительный процесс экономической либерализации; в ​​1991 году Индия стала ослаблять государственный контроль над экономикой. Долговой и финансовый кризисы, которые привели к катастрофическим задержкам роста с 1970-х годов, способствовали широкому сдвигу во всем развивающемся мире в сторону того, что часто называют «Вашингтонским консенсусом»: экономики стран становятся более открытыми для торговли и сдерживают государственные займы и инфляцию.

Три фактора роста

К этой уже практически "здоровой почве" были добавлены еще три "удобрения". Одним из них было появление низких процентных ставок и глобализация финансов. Другой причиной стал высокий и устойчивый рост цен на сырьевые товары, который увеличил благосостояние многих стран развивающегося мира.

Третий фактор - взрывной рост торговли. Производство на экспорт, проверенный временем способ наверстать упущенное, когда-то требовало медленного и трудоемкого процесса создания местной промышленной базы. Но по мере того, как производственные процессы, которые когда-то находились на одном заводе или в стране, распространились по глобальным цепочкам поставок, для бедных стран появилась возможность запустить свое производство на экспорт.

Доля торговли в мировом ВВП в 1990 году выросла с 39% до 51% в 2000 году, в конечном итоге достигнув пика в 61% в 2008 году.

Китай, через который проходило большинство новых цепочек поставок, увеличил свою долю в мировом экспорте с примерно от 2% до 9% за тот же период. Его доля в мировом ВВП выросла с 4% до 12%.

Дополнительные эффекты от двух "удобрений" - товарного бума и бума торговли - в 2010-х годах исчезли. Индекс цен на сырьевые товары МВФ с 2000 по 2011 годы утроился. После этого этот показатель начал падать, тем самым обнажив те экономики, которые пережили поверхностный бум, основанный на более высоких ценах на экспорт своих ресурсов и простом кредитовании.

Рост торговли также замедлился. Обнадеживающе восстановившись после глобального финансового кризиса 2007–2009 годов, в середине 2010-х годов торговля начала незначительно сокращаться в доле мирового ВВП. Для этого был свой ряд причин, но важной оказалась причина сдвига в китайской политике. Темпы реформ замедлились, государственное вмешательство усилилось.

Заинтересованность компартии КНР в снижении роли государственных предприятий, что стало ключом к резкому увеличению размеров и значимости частных фирм в годы бума, в 2010-е гг. ослабло. Госкомпании, как показывает время, генерируют более низкую доходность своих активов, нежели их частные собратья, но имеют более высокий уровень долга.

Неспособность Китая продолжить либерализацию замедлила движение по наиболее перспективному пути развития для остальной части развивающегося мира. Если бы Китай активно рос и его модели потребления сблизились бы с моделями потребления в странах с развитой экономикой, он стал бы еще более крупным рынком для других развивающихся стран. Но недостаточно хорошо продуманная реформа привела к тому, что потребление оказалось значительно ниже уровня, характерного для экономик с сопоставимыми доходами (таких как Мексика и Таиланд), не говоря уже о странах богатого мира.

Внутренний рынок и импорт Китая, хотя и остается огромным, существенно меньше, чем мог бы быть. Положение усугубляется тем, что эта страна по-прежнему в гораздо большей степени зависит от обрабатывающей промышленности, чем многие другие богатые страны.

Развитые государства обычно начинают сокращать часть промышленного производства по мере роста доходов, а производители ищут низкооплачиваемых рабочих в других местах. Но Китай сопротивляется этой тенденции - отчасти благодаря застопорившемуся прогрессу в реформах, а отчасти благодаря целенаправленным усилиям по повышению самодостаточности.

В анализе, который сделали Шоумитро Чаттерджи (Университет штата Пенсильвания) и Арвинд Субраманиан (Центр глобального развития), отмечается, что хотя Китай и не отказался от экспорта продукции обрабатывающей промышленности в целом, тем не менее, он уступил некоторое рыночное пространство в особенно трудоемких отраслях обрабатывающей промышленности, таких как производство обуви, одежды и мебели.

И все же его потери в целом были довольно небольшими и привели к ограниченному и концентрированному увеличению доли экспортных рынков других стран. Например, в период с 2008 по 2018 годы доля Китая в мировом экспорте обуви снизилась с 40% до 32,5% ; Вьетнам - самый крупный бенефициар изменений в экспортном профиле Китая - получил 5,9 из 7,5 процентных пунктов в экспортном пространстве, который освободила КНР.

Неспособность Китая импортировать промышленные товары в масштабах, которых можно было ожидать, усугубляет то, что Дэни Родрик из Гарвардского университета назвал преждевременной деиндустриализацией.

Производство товаров на экспорт, похоже, больше неспособно продвинуть развивающуюся экономику по пути к доходам богатого мира, как это было ранее.

Низкий спрос в Китае - далеко не единственный фактор. Повышение производительности труда привело к снижению мировых цен на промышленные товары. Даже страны с низкими доходами чаще стали импортировать товары, вместо того, чтобы их производить для других государств.

Риск бедствия пока кажется низким

Беднейшие страны Африки могут по-прежнему достигать значительного роста производительности и доходов за счет повышения роли обрабатывающей промышленности в их экономике. Но, как отмечает г-н Субраманиан, разработка машин, способных выполнять большие задачи, которые сейчас выполняются работниками, при еще более низких затратах, не может не ограничивать возможности для конвергенции через индустриализацию.

Что же можно сказать о третьем факторе, положившем начало славным 2000-м годам: процентным ставкам? Они остаются низкими. Однако бум богатого мира после COVID-19, который в целом был бы благом для развивающихся стран, несет в себе определенные риски на этом фронте.

Некоторые экономисты предупреждают, что большие расходы в Америке грозят спровоцировать инфляцию, которая может вынудить Федеральный резерв повысить процентные ставки раньше и, возможно, более резко, чем ожидается.

Распространение высоких процентных ставок может нанести серьезный ущерб, что приведет к падению цен на активы и отвлечению большого количества капитала из развивающихся стран.

Даже скромное повышение процентных ставок в США в ближайшие годы, вызванное здоровым ростом и падением безработицы, может загнать в ловушку некоторые страны. Так же как и решение ФРС прекратить стимулирование экономики путем покупки активов вызвало острый дискомфорт для «хрупкой пятерки» стран (Бразилия, Индия, Индонезия, ЮАР и Турция) в 2013 г.

Однако пока риск бедствия кажется низким. Процентные ставки являются ненадежным индикатором будущей инфляции, но доходность американских государственных облигаций в последние недели фактически снизилась.

Устойчивое восстановление в странах с развитой экономикой без долгосрочного перехода к более высоким процентным ставкам вполне вероятно.

Влияние "Дельты"

Однако, если последствия пандемии не будут прямо сказываться на форму денежно-кредитной политики развитых стран, они все равно будут разрушительными. В 2020 году объем производства в развивающихся странах упал на 2,1%. Этот средний показатель искажен в сторону увеличения по той причине, что Китай, сумевший сдержать первоначальную вспышку нового для мира заболевания, фактически увидел реальный рост своей экономики.

А вот на других крупных развивающихся рынках дела шли гораздо хуже. Экономика Индии сократилась на 7,3%, Бразилии - на 4,1%, Южной Африки - на 7%.

По оценкам Всемирного банка, количество людей, живущих в крайней бедности, увеличится на 150 миллионов.

Надежды на серьезные изменения в 2021 году рухнули из-за распространения штамма "Дельта" и медленных темпов вакцинации; к концу этого года более половины населения развивающихся стран вряд ли провакцинируются.

27 июля МВФ, который в апреле ожидал роста Индии более чем на 12% в 2021, снизил эту оценку до 9,5%. В этом году по развивающимся странам в целом ожидается рост на 6,3%  и 5,2% - в 2022-м.

Одно из условий наверстывания в экономике - инвестиции в человеческий капитал - сильно пострадало в результате пандемии.  Хотя школьники во всем мире потеряли учебное время из-за перебоев, вызванных ковидом, больше всего пострадали студенты из беднейших стран. В то время как дети в странах с развитой экономикой пропустили в 2020 году в среднем 15 дней обучения, дети в странах с формирующимся рынком пропустили около 45 дней, а дети в странах с низким уровнем дохода - 70. Страны с бедной экономикой едва ли смогут избежать неудач в образовании.

Пандемия также обострила проблемы управления и политическую нестабильность во многих странах с формирующимся рынком.

И это без учета изменения ситуации в целом. Его экономические издержки уже очевидны, они будут только расти и, как правило, наиболее сильно это будет ощущаться в бедных странах.

Правительства стран с формирующимся рынком столкнутся с потерями и ущербом, финансовым бременем адаптации и с потоками беженцев. И политическая нестабильность, и межгосударственная напряженность могут усилиться.

Первые два десятилетия нового тысячелетия продемонстрировали, что устойчивый рост  в развивающихся странах возможен. В отсутствие особого стимула, который он получил в 2000-х годах, рост замедлился, и теперь он сталкивается с новыми вызововами.

Стремительного и догоняющего богатые страны темпа 2000-х годов, возможно, больше никогда не будет. Но если ситуация не ухудшится, страны БРИК смогут достичь уровня G6 к 2040 году, и связанный с этим рост будет распространяться довольно широко. Ворота, открытые в конце ХХ века, сузились, но не закрылись. Однако трудности преодоления этого, несомненно, больше, чем они были раньше.

---

Подписывайтесь на Telegram-канал Central Asia Cronos и первыми получайте актуальную информацию!

---