Время "хавалы": падение рубля не отразится на бизнесе и экономике России

Резкое падение курса рубля на Московской бирже в конце ноября многие сочли доказательством приближения краха российской экономики, о котором говорят начиная с февраля 2022 года.

В экономике России действительно немало проблем: война обходится дорого, а нынешнее падение рубля — это результат действия санкций. Тем не менее обменный курс сейчас — не лучший индикатор экономического состояния России. Его ноябрьский обвал отражает скорее краткосрочную реакцию на новости из Вашингтона — новые санкции против "Газпромбанка" и еще полусотни банков, обслуживающих российскую внешнюю торговлю.

Однако эти санкции менее критичны для экономики, чем кажутся на первый взгляд. К тому же российский бизнес уже во многом ушел от традиционных схем движения валюты между РФ и остальным миром, успешно освоив финансово-расчетные инструменты из серой зоны.

Курс, формирующийся там, может отличаться от того, что устанавливается на валютном рынке в Москве, и при этом иметь куда большее влияние на то, сколько Россия платит за импортируемые товары, полагают эксперты Фонда Карнеги.

Газовые риски

Как правило, обвал курса валюты — это следствие отрицательного платежного баланса, оттока капитала или накапливающейся переоценки валюты страны, когда динамика обменного курса не поспевает за инфляцией. В сегодняшней России, напротив, большой профицит торгового баланса и высокая учетная ставка, значительно превосходящая инфляцию. Такая комбинация, наоборот, должна привлекать деньги из-за границы, создавая условия для укрепления валюты.

Тем не менее в конце ноября рубль все равно существенно обесценился — со 100 до временами 115 рублей за доллар. Так рынок отреагировал на обнародованные 21 ноября санкции США, под которые подпали полсотни банков, обслуживавших российскую внешнюю торговлю. Стало понятно, что предложение валюты на рынке сократится, а проведение платежей станет еще более сложным, длительным и дорогостоящим процессом (хотя и без этого транзакционные издержки составляли до 10% от суммы операции).

Особое внимание привлекли санкции против "Газпромбанка", который до этого оставался единственным крупным российским банком, не подпавшим под ограничения, потому что через него покупатели российского газа из "недружественных" стран рассчитывались за сырье. "Газпромбанк" получал от иностранных покупателей валюту и конвертировал ее в рубли для зачисления на счета "Газпрома". Банк играл ключевую роль в торговле "вбелую" не только газом, но и многими другими неподсанкционными товарами.

Некоторые участники рынка ожидали, что США включат "Газпромбанк" в особый список (General license) подсанкционных банков, через которые все-таки можно расплачиваться за энергетические товары. Тем более что в этом списке давно состоят девять крупнейших российских банков. Но исключение было сделано только для расчетов по проекту "Сахалин-2" (видимо, в Вашингтоне приняли во внимание интересы его японских участников, которым принадлежит 22,5% акций). В результате все стали ждать проблем с получением Россией выручки от экспорта трубопроводного газа.

На самом деле ситуация не столь критическая, как кажется. Во-первых, "Газпром" может получать платежи за газ и через банки, подпадающие под General license, — надо только перестроить схему платежей за газ в рублях. Во-вторых, формально санкции США запрещают лишь сделки в долларах. А вот платежи в иных валютах при соблюдении определенных мер предосторожности не подпадают под юрисдикцию США. Европейские покупатели давно платят за российский газ в евро, поэтому у них даже нет формального повода просить о включении "Газпромбанка" в список исключений.

Впрочем, санкционное законодательство США содержит элементы намеренной неопределенности: всегда есть риск нарваться на вторичные санкции от исполнительных властей или штрафы от американских судов, склонных к расширительному толкованию. Поэтому, несмотря на формальную возможность продолжать платить за газ в евро через "Газпромбанк", платежи действительно могут приостановиться.

В таком случае удар по российской валютной позиции будет ощутимым, но не катастрофическим. В третьем квартале 2024 года "Газпром" выручил от продаж газа за границу $9,5 млрд (из них $2,16 млрд — от поставок трубопроводного газа в Китай). При этом общий товарный экспорт РФ за этот же период составил $108 млрд, а профицит счета текущих операций — $9,2 млрд. То есть даже полное исчезновение газовой экспортной выручки сведет торговый баланс к нулю, но не более того.

Время "хавалы"

Также удар от новых американских санкций смягчает еще один фактор: за неполные три года с начала вторжения в Украину российский бизнес, занимающийся экспортно-импортными операциями, существенно перестроил свою работу. Популярность приобрели довольно экзотические (а иногда — серые) финансово-расчетные схемы.

До войны барьеры для движения валюты между Россией и остальным миром практически отсутствовали. Схема была максимально простой. Российские компании-экспортеры меняли валютную выручку на рубли на Московской бирже. Занимающиеся импортом в РФ компании за рубли покупали эту валюту, а потом переводили ее контрагентам за границей в обмен на импортируемые товары. Хранить валюту в РФ было удобно, выгодно и безопасно.

Теперь же из-за множества барьеров, воздвигнутых с обеих сторон, хранить валюту внутри России стало слишком проблемно. Логичнее вывозить товар за границу, там продавать, оставлять валюту на иностранном счете, получать платеж в рублях внутри страны от потенциального импортера и перечислять эквивалентную валютную сумму с одного заграничного счета на другой (либо импортеру, либо — по его указанию — поставщику этого импортера).

Экспортер и импортер находят друг друга напрямую или с участием фирм-посредников. Плюсы такой схемы — экономия и времени, и денег. Да и риски ареста средств в какой-нибудь не слишком "недружественной" стране сейчас ниже, чем риск зависания валюты на счете в России при объявлении банка подсанкционным.

Если утрировать, то эта схема могла бы выглядеть даже так: экспортер кладет чемоданы с валютой, с которой российским компаниям безопасно иметь дело (например, дирхамами ОАЭ), в камеру хранения где-нибудь в Гонконге, а в Москве проводит рублевые торги ключами от ячеек. Напоминает схему эпохи Крестовых походов, когда возить мешки с золотом через всю Европу было опасно, так что путешественники ездили с расписками от рыцарских орденов или ломбардских менял.

Впрочем, и в наше время нечто подобное широко распространено. Речь о неформальной финансово-расчетной системе "хавала" (в переводе с арабского — "передача"), которой активно пользуются трудовые мигранты из стран Глобального Юга. Они относят заработанное брокеру, скажем, в Лондоне, затем передают пароль своим родственникам в родной стране, и те получают деньги у другого брокера из этой же сети.

Сейчас российские бизнесмены вынуждены прибегать к подобному старинному способу взаиморасчетов, чтобы не тратить время и деньги на поиск каналов, все еще готовых работать с контрагентами из РФ, и чтобы не лишиться денег при санкционных заморозках. То же делают, например, их коллеги из обложенного санкциями Ирана.

Это идет вразрез с политикой монетарных властей, добивающихся прозрачности и поднадзорности денежного обращения. Но на фоне всех проблем с импортно-экспортными операциями даже российские монетарные власти отступают от догмы. Именно такой логикой можно объяснить октябрьское снижение нормы репатриации валютной выручки.

Подобные серые операции с валютой чреваты рядом проблем. Например, налоговые власти и в России, и во второй стране, задействованной в сделке, могут считать приход средств на счета доходом — ведь они видят только часть единого процесса. Это не проблема для физических лиц, которые оперируют небольшими суммами, не нуждающимися в легализации, но проблема для компаний. Тем не менее плюсы перевешивают минусы.

Рынок, на котором рублевые операции происходят в РФ, а валютные — вне ее, стремительно растет и укрепляется. При этом курс там может существенно отличаться от курса внутреннего рынка, на котором покупатель получает валюту на территории России. В первом случае он обусловлен балансом спроса и предложения валюты между российскими экспортерами и импортерами, а также размером и ликвидностью тех площадок, где они встречаются. Во втором — стоимостью и пропускной способностью каналов перевода валюты в Россию.

В результате курс с поставкой в Москве остается актуален разве что для частных лиц, собравшихся в отпуск за границу, и мелкого бизнеса. А крупным экспортерам и импортерам он не подходит.

Что они делают в тени

Торговые площадки, возникшие в рамках "хавалы", скорее всего, так и останутся в тени. Их оборот и обменные курсы вряд ли когда-то станут прозрачными. Правда, несмотря на скрытую природу такой параллельной биржи, существует один механизм, позволяющий увязывать внутренний и офшорный рублево-валютные рынки.

Экспортеры нефти — крупный источник валюты для продажи на офшорном рынке. Налог на добычу полезных ископаемых, который может составлять до 60% от выручки, для них исчисляется с использованием официального валютного курса.

Нефтеэкспортеры просто не смогут позволить себе продавать значительные объемы валюты сильно дешевле официального курса, иначе у них не будет достаточно средств для уплаты налогов. Они готовы терпеть определенную разницу между двумя курсами, покуда она меньше транзакционных издержек по перечислению средств в Россию. Но не более того.

Пока еще существует достаточно широкий и простой канал для перемещения валютной выручки за энергетические товары в Россию. Так что транзакционные издержки для этой категории экспортеров ниже среднестатистических. И в их интересах, чтобы курс в системе "русской хавалы" был выше или равен тому, что используется для налоговых расчетов.

Возможно, в будущем Центробанк каким-то образом получит информационный доступ на крупнейшие офшорные площадки и начнет использовать данные оттуда для расчета официального курса.

Но это лишь теоретический сценарий. Участники трансграничного валютного рынка стремятся к тому, чтобы их деятельность и дальше оставалась незаметной, потому что любое внимание повышает вероятность, что они попадут в поле зрения американских санкционных органов.