Цифровизация банкротства в СНГ: как ИИ и электронные торги меняют подход

Алгоритм не знает, что такое сочувствие. Он не понимает моральных дилемм, но бесперебойно обрабатывает документы, сопоставляет данные и направляет уведомления вовремя. Искусственный интеллект (ИИ) — не человек, но он уже стал незаменимым помощником в системе банкротства. Технологии шагнули в сферу несостоятельности — туда, где до недавнего времени царствовали исключительно бумажные реестры, многочасовые заседания и человеческий фактор.

Именно об этом говорили участники экспертной сессии, прошедшей в рамках Алматинского международного антикризисного конгресса. Вопрос стоял не "внедрять или нет", а "как внедрять и не сломать". Представители Казахстана, России и Беларуси обсуждали, как цифровизация, электронные аукционы и ИИ меняют саму философию процедур банкротства. При этом ключевой акцент был сделан не на технологиях как таковых, а на институциональных последствиях: как сохранить доверие к системе, когда решения принимают не люди, а алгоритмы?

ИИ уже рядом — но не решает за нас

Максим Лагода, председатель совета Союза "СРО АУ "Стратегия", с первых минут очертил ключевую проблему: цифровизация процедур идёт, но законодательство и культура управления за ней не поспевают.

Он подчеркнул, что в современных реалиях ИИ может взять на себя часть функций арбитражного управляющего — от подготовки типовых заявлений до автоматического формирования отчётности. Уже появляются программы, способные интегрироваться с государственными системами, находить ошибки и даже рекомендовать порядок действий.

Однако, по словам спикера, речь идёт не о замене специалиста, а о снижении нагрузки и минимизации человеческого фактора.

"Нейросеть может сгенерировать акт инвентаризации, но ответственность за решение по включению имущества в конкурсную массу всё равно будет нести человек", — уточнил он. Пока что ИИ — это не арбитр, а секретарь, и такой статус его вполне устраивает.

Система знает всё — кроме криптокошелька

Одним из самых сложных для цифровизации остаётся сегмент криптовалют. Татьяна Ваганова, член Совета САУ "СРО "ДЕЛО", поставила вопрос ребром:

"Можно ли считать биткоины активом, если у управляющего нет к ним доступа?" Сегодня в СНГ отсутствует единообразная практика. В России, например, некоторые суды признают крипту имуществом, но для включения её в конкурсную массу требуется подтверждение доступа — пароли, логины и акты передачи.

По словам Вагановой, в одном из кейсов суд обязал конкурсного управляющего получить у должника доступ к криптокошельку через нотариально удостоверенную процедуру. Но что делать, если должник просто отказывается сотрудничать? Тогда сам управляющий рискует попасть под претензии кредиторов за "неполное выявление имущества".

Между тем, в международной практике всё иначе. Как отмечали сами же участники Алматинского международного антикризисного конгресса, в США и Китае уже учитываются даже косвенные доказательства владения цифровыми активами.

Казахстан пока сохраняет нейтралитет: криптовалюты не запрещены, но и не встроены в банкротное законодательство. В действующем законе о банкротстве граждан они отсутствуют, а ст. 214 УК РК по-прежнему трактует некоторые операции с криптоактивами как потенциально уголовные.

Платформа распределяет дела — и раздает риски

Как подчеркнула Екатерина Пушнова, гендиректор Ассоциации СРО "Эгида", цифровизация — это не только про технологии, но и про справедливость распределения ресурсов. Она рассказала о проекте по автоматическому распределению дел между арбитражными управляющими. По идее, система должна работать как "слепое жребийное колесо", но на практике 40% дел оказываются у лидеров рейтинга.

Пушнова указала, что сейчас формируется цифровой профиль каждого управляющего — с учётом опыта, репутации, количества процедур и результатов. На основе этих данных система уже рекомендует, кому доверить то или иное дело.

"Цифровой след становится критерием доверия. И здесь важно, чтобы система была открыта и понятна для всех участников", — отметила она.

Казахстан: микрофинансовая защита без суда

Интересный пример цифрового досудебного регулирования представил Казахстан. Микрофинансовый омбудсмен Назгуль Естеусизова рассказала о внедрении механизма, позволяющего гражданам решить спор с МФО без суда и без банкротства. Платформа, действующая с 2024 года, позволяет в онлайн-режиме согласовывать реструктуризацию, фиксировать договорённости и вести юридически значимый диалог между сторонами.

"Наша цель — не довести до банкротства, а остановить процесс на ранней стадии", — пояснила Естеусизова. Такой подход уже показал эффективность: по её данным, более 60% обращений удаётся решить в течение первых двух недель без привлечения судов и СРО.

Англо-голландский аукцион: меньше времени — больше честности

Андрей Шафранов, юрист и арбитражный управляющий, посвятил своё выступление англо-голландскому аукциону — гибридной модели, сочетающей два самых известных формата торгов. Он напомнил, что стандартные процедуры — это три стадии: торги по стартовой цене, повторные торги с понижением и, наконец, публичное предложение. Последняя стадия, по его словам, — самая непрозрачная и наименее эффективная.

"Англо-голландская модель позволяет сразу двигаться от высокой цены вниз, но как только появляется интерес, начинается рост ставки в режиме реального времени. Это сокращает срок торгов с шести месяцев до двух и исключает случайную продажу по заниженной цене", — пояснил Шафранов. Он добавил, что соответствующий законопроект в России обсуждается с 2020 года, и сейчас есть шанс, что его примут в ближайшие месяцы.

Как россияне хотят торговать с казахстанцами

Самое практикоориентированное выступление, пожалуй, прозвучало от Ильяса Минубаева, главы Центра дистанционных торгов. Его доклад касался вопросов прозрачности, доступности и пользовательского опыта в электронных торгах. Он отметил, что сегодня в РФ действует более 50 электронных площадок, а в Казахстане — всего две, причём обе государственные.

"Когда государство — монополист, оно не заинтересовано в скорости и удобстве. Частная платформа работает на клиента", — подчеркнул Минубаев. Он продемонстрировал работу маркетплейса, агрегирующего все площадки в единый интерфейс с фильтрами, подписками, аналитикой и автооповещением.

По его словам, эффективность платформы подтверждена: если средняя реализация на первых торгах в РФ — 5–6%, то на его площадке она достигает 20%. Минубаев также предложил расширить взаимодействие, заметив:

"Почему бы казахстанцам не покупать на российских торгах, а россиянам — на казахстанских? Надо просто дать им этот инструмент".

Цифровизация банкротства: алгоритмы без человека не работают

Сессия показала, что цифровизация в банкротстве — это не дело будущего, а насущная необходимость. Искусственный интеллект, платформенные решения, электронные торги, межстрановая интеграция — всё это уже стало частью реальности. Но чтобы технологии действительно заработали в интересах общества, необходимы слаженные усилия экспертов, законодателей и самих участников рынка.

ИИ способен автоматизировать рутину, но не заменить ответственность. Электронные аукционы могут ускорить процедуру, но не решат проблему недоверия. И ни один маркетплейс не спасёт должника, если система по-прежнему игнорирует человеческий фактор. Как заметил один из экспертов:

"Мы строим цифровую архитектуру процедур банкротства. Вопрос только в том, кто будет в ней жить — управляющий, кредитор, должник или их цифровой двойник".