ЕАЭС между институтами и практикой: как Казахстан переосмысливает евразийскую интеграцию

Евразийский экономический союз (ЕАЭС) все чаще оценивается не по формальным институтам, а по тому, насколько эффективно исполняются уже принятые решения. Для Казахстана ключевыми остаются вопросы реального функционирования четырех свобод, устранения барьеров во взаимной торговле и снижения издержек для национального бизнеса. Одновременно страна использует потенциал ЕАЭС для расширения внешних торговых связей, развития транскаспийских маршрутов и выстраивания устойчивой многовекторной политики во взаимодействии с различными центрами мировой экономики. Такой подход, на который указал Президент Касым-Жомарт Токаев, отражает прагматичную логику участия Казахстана в интеграционных процессах. О том, на каком этапе сегодня находится евразийская интеграция, какие структурные ограничения по-прежнему сдерживают ее экономическую отдачу и какую роль Казахстан играет в Центральной Азии, мы поговорили с политологом Таиром Нигмановым.

– ЕАЭС изначально создавался как интеграционный проект с четко заданной институциональной рамкой. Насколько сегодня именно качество исполнения принятых решений становится ключевым фактором его эффективности?

– Базовые институты Союза были сформированы на этапе его создания и остаются устойчивыми, что говорит о зрелости интеграционной модели. С самого начала акцент делался не на расширении институциональной рамки, а на реализации уже принятых договоренностей. Их объем значителен, и именно качество исполнения сегодня определяет эффективность интеграции. В этом контексте позиция Казахстана, последовательно выступающего за повышение практической результативности ЕАЭС, выглядит обоснованной и своевременной.

Поэтому ключевая задача Союза на текущем этапе заключается в качественной донастройке и исполнении уже согласованных норм, а не в создании новой нормативной базы. Такой прагматичный подход, который продвигает Президент Касым-Жомарт Токаев, ориентирован на получение реального экономического эффекта для стран-участниц.

Появление новых сфер регулирования, включая искусственный интеллект и технологические стандарты, дополняет эту повестку, не меняя ее общей логики.

– Внутренние ограничения и изъятия остаются одной из наиболее чувствительных тем для бизнеса в рамках ЕАЭС. Как вы оцениваете их влияние на доверие экономических субъектов к интеграционным механизмам Союза?

– Внутренние барьеры и изъятия остаются чувствительной темой для ЕАЭС, поскольку Союз изначально создавался для реализации принципа четырех свобод. Для бизнеса ключевым фактором доверия являются предсказуемые и прозрачные условия торговли, при которых продукция без дополнительных административных препятствий выходит на рынки стран-партнеров.

Сохраняющиеся задержки на границах и несистемные ограничения напрямую снижают воспринимаемую эффективность интеграции. При этом важно отметить позитивную динамику: Евразийская экономическая комиссия последовательно сокращает количество барьеров, решая конкретные проблемы в рабочем порядке.

В этой логике позиция Казахстана, который поднимает вопрос устранения внутренних ограничений на высшем уровне, направлена на укрепление доверия бизнеса и повышение реальной экономической отдачи евразийской интеграции.

– Казахстан последовательно делает акцент на снижении транзакционных издержек и практической выгоде интеграции. В какой мере такая позиция позволяет стране защищать интересы национальных производителей в рамках общего рынка?

– Такая линия напрямую соответствует долгосрочным национальным интересам Казахстана. Снижение транзакционных издержек и устранение необоснованных ограничений при экспорте в рамках ЕАЭС позволяют укреплять позиции национальных производителей и повышать их конкурентоспособность на общем рынке.

При этом Казахстан исходит из понимания обоюдного характера интеграции: настаивая на открытости и предсказуемости торговых условий, страна готова соблюдать единые правила и у себя. Вместе с тем на практике сохраняются случаи так называемого юридического завуалирования, когда ограничения вводятся под формальными предлогами и приводят к задержкам на границах.

В этих условиях задача государства заключается в поиске баланса между поддержкой отечественных экспортеров и защитой внутреннего рынка. Казахстан последовательно продвигает именно такой прагматичный подход, позволяющий защищать интересы бизнеса без подрыва принципов общего рынка ЕАЭС.

– ЕАЭС все активнее выстраивает внешнюю торговую повестку и расширяет сеть соглашений с третьими странами. Какие возможности и ограничения эта стратегия создает именно для Казахстана?

– Расширение внешней торговой повестки ЕАЭС дает Казахстану доступ к новым рынкам и способствует диверсификации экспорта. Соглашения с Вьетнамом, Монголией, Индонезией и Кубой позволяют расширять географию торговли и снижать зависимость от ограниченного числа направлений.

Особое значение имеют инициативы, связанные с развитием транспортно-логистического потенциала, прежде всего транскаспийский маршрут. Он открывает выход на рынки Кавказа, Ирана и Армении, а инвестиции в каспийскую инфраструктуру и порты одновременно усиливают национальный транзитный потенциал и связность общего рынка ЕАЭС.

Практическим подтверждением эффективности этого направления стала отправка первой партии казахстанской пшеницы в Армению по транскаспийскому маршруту, что демонстрирует его реальную экономическую применимость и долгосрочные перспективы.

– Многовекторная политика остается базовым элементом внешнеэкономической стратегии Казахстана. Насколько, по вашему мнению, участие в ЕАЭС усиливает или, напротив, ограничивает гибкость страны во взаимодействии с другими глобальными центрами силы?

– Здесь принципиально важно различать торговое взаимодействие и интеграцию. Развитие торговли с Европейским союзом, Китаем или США является нормальной практикой и не противоречит участию Казахстана в ЕАЭС.

Ограничения возникают лишь в случае гипотетической интеграции в другие экономические и таможенные союзы, поскольку одновременное членство в объединениях с единой внешней границей и общей тарифной политикой объективно невозможно. Казахстан же последовательно делает ставку на сотрудничество – двустороннее и многостороннее – в форматах, не пересекающихся по своим функциям.

Многовекторная политика остается основой внешнеэкономической стратегии страны уже около тридцати лет и демонстрирует устойчивость и эффективность. Для внутриконтинентальной страны, не имеющей выхода к морю, такая модель фактически безальтернативна и позволяет выстраивать надежные маршруты через соседние государства, сохраняя гибкость во взаимодействии с различными центрами силы.

– В последние годы Казахстан все чаще воспринимается как один из ключевых центров притяжения в Центральной Азии. Какие экономические и институциональные факторы позволяют ему выполнять координирующую роль в регионе?

– Рассматривать Казахстан как один из координирующих центров Центральной Азии вполне обоснованно. Страна формирует почти половину совокупного ВВП региона и остается ключевым центром притяжения инвестиций, что усиливает ее экономическое влияние. Важную роль играет и развитая дипломатическая инфраструктура, обеспечивающая устойчивые связи с ведущими государствами и международными организациями.

Это находит отражение и на практическом уровне: Казахстан регулярно становится площадкой для международных встреч, а представители ЕС, США, Китая и других стран часто начинают региональные визиты именно с Астаны. Отсутствие конфликтов с соседями и ориентация на диалог позволяют Казахстану, наряду с Узбекистаном, выступать локомотивом региональной интеграции. Формат "ЦА–5+1" демонстрирует устойчивую позитивную динамику, подтверждая готовность страны и далее играть активную роль в развитии регионального сотрудничества.